Пора летних каникул - [5]
И все-таки немцы выбили батальон из деревни.
Гауптман по-прежнему находился на наблюдательном пункте и не собирался его покидать. Во Франкфурте-на-Майне его ждала невеста, он раздобыл ей две норковые шубы. Если бы шел бой за знаменитую Красную площадь в Москве, он, не задумываясь, шел бы в первых рядах штурмующих, — имело бы смысл. Но сейчас!.. Это все равно, что согласиться играть в карты, сделав своей, ставкой жизнь, а в случае выигрыша — получить пуговицу от кальсон. Сколько знаменитых людей бесславно кончили земное существование! Магеллан и Джемс Кук погибли в жалких стычках с дикарями; полковник Лоуренс разбился на мотоцикле; всесильный Рем, шеф штурмовиков… Впрочем, хватит примеров. И так ясно: храбрость — это благоразумие.
Подбежал фельдфебель Крамер, доложил:
— Мой гауптман, тяжелые потери! Двадцать девять убитых, семь раненых. — И без передышки — Через семь минут обед. Прикажете дать команду?
Светлые мечтательные глаза молодого человека потемнели. Двадцать девять убитых! И каких солдат! Каждый из них стоил троих. Двадцать девять убитых и всего только семь раненых. Небывалый баланс! Убитых куда больше, чем раненых. Эти оборванцы, значит, даром не тратят патронов, бьют наверняка. Двадцать девять, мой бог!
Вспомнив о боге, гауптман снял гербастую фуражку с высокой тульей, перекрестился. Помолчав, сказал:
— Да, Крамер, распорядитесь насчет обеда. Получилось довольно глупо — вроде бы он благословил трапезу. Гауптман торопливо добавил:
— В семнадцать ноль-ноль — атака. Передайте минометчикам: пусть дадут им еще огня.
И опять вышло неловко. «Пусть дадут им еще огня», — ведь именно так говорил Наполеон во время Бородинского боя.
Августовское солнце ярилось на раскаленном добела небе. Солдаты, изнывающие от жары, расстегнули мундиры, кое-кто вообще разделся по пояс; белотелые, волосатые, украшенные шрамами, заработанными в сражениях за Европу и Африку, изрядно навеселе (в обед выдавали греческую «мастику»), они походили на страшных пришельцев из другого, неведомого, мира. Из-под глубоких шлемов отчужденно и опасно поблескивали глаза, подлакированные алкоголем. Гауптман посматривал на своих «мальчиков», как он не без юмора называл их в минуты хорошего настроения, затем взглянул на часы (до открытия огня оставалось двадцать минут) и шагнул к стоявшей рядом кургузой машине-вездеходу.
То, что он собирался сейчас сделать, разумеется, несколько его угнетало: Но солдаты оценят его поступок. И потом — никто ничего не узнает. А если узнает? Хм… можно свалить на танкистов — всем хорошо известно, что танкисты частенько сами ввязываются в драку, особенно юнцы, жадные до воинских почестей и славы.
…Увидев вездеход гауптмана, за которым катили два приземистых танка, солдаты привычными движениями надевали на шеи автоматные ремни, засовывали, за широкие голенища патронные обоймы; из карманов солдатских штанов торчали ладно обточенные деревяшки — длинные, напоминающие кухонные скалки, которыми хозяйки раскатывают лапшу. На концах их в металлических стаканчиках притаилась консервированная смерть.
На горевшую деревеньку вновь обрушилась огненная метель. Молоденький танкист, высунувшись из башни по пояс, как завороженный, смотрел на грохочущие столбы огня, земли и дыма. В широко открытых глазах его пылали восторг и нетерпение. Совсем недавно этот танкист только играл в войну, а сейчас ему предстояло сразиться с настоящим врагом. Юнец сорвал с головы танкистский шлем, и волосы его (он ими втайне очень гордился) зазолотились, словно волосы легендарного Зигфрида..
— Славный мальчик, — сказал гауптман стоявшему рядом второму танкисту. Этот был уже не молод, угрюм; в старом комбинезоне, лицо иссечено шрамами. Мрачноватая фигура.
— Славный мальчик, — повторил гауптман, кивнув в сторону юного «Зигфрида».
— Мальчишка. Ему бы в оловянных солдатиков играть. Дурачок, — танкист ответил после некоторого раздумья. Он был не в духе, так как подозревал, что оберст все еще продолжает мстить ему за ту давнюю историю в парижском «Молен-руже». Вот ведь дернула нелегкая заняться девчонкой, которая, оказывается, приглянулась этому, лысому борову! Злопамятный тип. Так и норовит сунуть туда, где пожарче. Вот и сейчас — послал как простого командира танка и еще приказал не позднее чем через три часа догнать, колонну. Осел беззадый! Жаль, что тебе под Белградом только одну ягодицу оторвало.
— Вы говорите «дурачок»? — послышался голос гауптмана. — Но согласитесь, господин майор, что дурачки наводят ужас на весь мир, эти дурачки — будущее нашего великого рейха…
— Хайль Гитлер! — невозмутимо отозвался танкист. Гауптман покраснел от досады — опять вышло черт знает как глупо. Ей-богу, сегодня какой-то невезучий день.
Танкист не был злым. Он сделал вид, будто не заметил замешательства молодого человека, перевел разговор:
— Вы так и не сказали мне, много ли там русских.
— О… горстка. Попросту не хочется в конце войны похоронить десяток моих мальчиков. Поэтому-то я и прибег к товарищеской помощи панцирников. Мы их сбросим в два счета в эту реку, в это… никак не выговоришь… в Ингулец.
От Инклера, отсканировавшего эту книгу:Олег Сидельников «Нокаут» — советский ностальгический детектив. Всё по правилам: американский шпион, стиляга, усталый полковник, энергичный капитан. Прекрасные иллюстрации в духе времени (Художники Д.Синицкий и П.Леушин.). Ну и юмор, ведь книга посвящена Ильфу и Петрову, и Бендер там присутствует. Во сне, правда.
Роман-хроника «Приговор приведен в исполнение...» посвящен первым чекистам молодой Туркреспублики, их боевому содружеству с уголовным розыском в борьбе за становление и укрепление Советской власти в условиях бешеного натиска белогвардейской контрреволюции, феодально-буржуазной реакции, иностранных интервентов, происков империалистических разведок, а также разгула уголовной преступности, сомкнувшейся с контрреволюцией.
Чекисты Узбекистана… Люди разной судьбы, разных поколений, разных национальностей, самоотверженно, не жалея сил и жизни, вступали в схватку с врагами Родины. Об их замечательных делах рассказывает этот сборник.Рассчитан на широкий круг читателей.
Документальное повествование известного писателя Олега Сидельникова воскрешает яркие страницы Великой Отечественной войны. По крупицам восстановлены этапы жизненного пути героя повествования — штурмана военно-морской авиация Хамида Газизовича Сарымсакова и его боевых товарищей — полярных летчиков, штурманов, солдат и офицеров. Необычная судьба Сарымсакова является предметом пристального и всестороннего исследования писателя. Книга посвящена 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.