Скука, невыносимая скука. Никому не пожелаешь лететь второй раз на то же место.
— Ну, теперь-то мы всадим в нее на полную катушку, — рассмеялся Пятьдесят второй.
Тридцать седьмой даже не улыбнулся, он ждал сигнала на посадку. Всего несколько недель назад он уверенно планировал свое возвращение домой. Сейчас он молчит, пристально всматриваясь в темноту. Его так и подмывает крикнуть: «поживем — увидим».
— Да и осталось ли там местечко, где мы можем сесть? — продолжал Пятьдесят второй. — Ведь взрывом ее должно было на куски разнести!
— Поживем — увидим, — наконец произнес Тридцать седьмой.
Опять, как и недели три назад, они нагрузили тележку взрывчаткой, облачились в скафандры, готовясь к высадке. Тридцать седьмому пришла в голову мысль: что, если в расчетах на Земле произошла ошибка и они притащились сюда напрасно?
Корабль идет на посадку. Радарная установка подает сигнал: цель приближается. Значит, планета Икс существует.
Пятьдесят второй заливается злым хохотом, срывает с себя шлем — пусть его смех услышит и Тридцать седьмой.
— Значит, мы и в самом деле оплошали! — Оба космонавта более не сомневаются, что случилось непредвиденное, но что именно?.. — Ну, на сей раз всыплем ей сполна! Посмотрим, кто кого, ей, бедняжке, на этот раз несдобровать.
Голос Пятьдесят второго звучит мстительно. Он подходит почти вплотную к своему напарнику, судорожно смеется.
— Подумать только, не смогли ее осилить, не сумели стереть маленькое «х» в обычном уравнении с классной доски.
Д
Сколько же минуло дней, сколько дней прошло на Земле с того момента, как он высадился на этой планете? Три, четыре? Какая разница, здесь все равно бессмысленно считать дни: время на планете не имеет значения.
Космонавт ел, когда чувствовал голод, пил, когда его мучила жажда. Прием пищи — это, он отметил, излишество, непозволительная роскошь. Сколько же он сидит взаперти? Три или четыре дня? Его взгляд упал на пустые тубы. Пальцы невольно зашевелились, пытаясь выдавить остатки пасты. Космонавт удивился — сколько же еще в нем силы. В некоторых тубах оказалось на донышке немного съедобной пасты.
Тридцать седьмой и Пятьдесят второй приступили к выполнению задания. Электродрели, вгрызаясь в тело планеты, наносили ей новые раны.
В каменистой почве крохотной планеты Икс просверлены семь глубоких отверстий. Космонавты наполняют их взрывчатой смесью, еще немного — и отверстия засыпаны доверху. Взрывчатки достаточно: по приказу начальника центра управления они прихватили с собой дополнительный запас, можно разместить его по своему усмотрению. Их не надо учить, они и сами знают, как с ним поступить.
Возвратившись в ракету и сняв скафандры, они надолго замолкают в ожидании взрыва.
Шеф остекленевшими глазами следит за радаром и показаниями приборов. Неужели такое возможно? Он не знает, как объяснить подобное явление.
Конечно, исключено, он в этом убежден, чтобы Тридцать седьмой и Пятьдесят второй его обманули. Опытные, надежные космонавты, они зарекомендовали себя с наилучшей стороны. Да и задание-то пустяковое.
Факт остается фактом: планета Икс находится во Вселенной на прежнем месте, она цела, она сопротивляется.
Зал заседаний полон, всюду знакомые лица, окутанные клубами дыма. Шеф отыскивает взглядом Тридцать седьмого и Пятьдесят второго. К ним у него претензий нет. Свое задание они выполнили на совесть.
Он начинает оперативку, выдает космонавтам очередные задания. Под конец, когда все присутствующие решают, что больше ничего не будет, шеф поворачивается к карте с указкой в руках и тычет ею в пустое место, куда уже дважды отправлял двоих. Слушатели со скучающим видом следят за указкой; только двое из них, встрепенувшись, с нетерпением ждут, что же произойдет. Это Тридцать седьмой и Пятьдесят второй.
— Вопреки нашим усилиям, нам не удалось уничтожить планету Икс. Задание осталось невыполненным. Вычислительные и исследовательские центры сделали предварительные выводы о причинах неудачи. Сейчас рассматриваются новые, как нам кажется, более эффективные варианты осуществления поставленной задачи. Тридцать седьмой и Пятьдесят второй со страхом смотрят друг на друга. Когда же проходит оцепенение, понимают, что уж они-то на планету Икс не полетят. Оба выходят из зала заседаний в твердой уверенности, что они, наконец, обрели покой. Что же касается планеты, то она будет уничтожена.
Е
Внезапно в сознании космонавта наступает какой-то проблеск. Он с удивительной ясностью видит родные лица. Видит жену Габриэлу, сына Тони, крошку Эстер. Космонавт долго лежит неподвижно, уставившись в небо. Над ним низко-низко висят звезды, похожие на осколки, черепки разбитого горшка. «Где, где я? Как называется эта планета? Есть ли вообще у нее название?» Он рассуждает вполне логично. «Почему меня занесло именно сюда? Зачем? Чтобы с моим последним вздохом переселить в эту планету мою жизнь?»
Вдруг все вокруг него меркнет, что-то в нем угасает, уже навсегда.
Шеф управления проходит в зал, где проходит совещание.
«Мы проиграли», — сверлит его мысль. Он отыскивает взглядом Тридцать седьмого и Пятьдесят второго. В зале царит обычная скука, клубится дым сигарет.
