Попутчик, москвич и водитель - [29]
Крайний лиман я оставил позади довольно быстро. Шёл практически по тому же маршруту, что и в первую встречу с ним, и поэтому не волновался по поводу природных ловушек, о которых узнал совсем недавно, а скоростная выносливость, за время работы носильщиком, достигла такого уровня, о котором только можно мечтать, это и помогло разобраться с препятствием так быстро. А вот возле второго задержался. Не обращая внимания на нещадно палящее солнце, неимоверную жажду, всё же последний раз пил почти сутки назад, остановился в чистом поле, превращённом неблагоприятными климатическими условиями в безжизненную пустыню и стал изображать из себя дерево. Не знаю на сколько мне это удалось. Наверное, удалось, если уже минут через сорок стояния, рядом со мной валялась, порядочных размеров, тушка суслика, совсем ещё недавно беспечно бегающего возле своей норки. Чего он забыл в том месте, где я затаился, теперь уже спросить не у кого. Жаль конечно бедолагу, но вопрос стоял так: «Либо он продолжал бы бегать по потрескавшейся от жары земле, либо я буду сегодня вечером с ужином».
Мёртвое тельце, одетое в мягкую шубку, положил в свободный пакет, радуясь тому, что и этот подвид здесь на много крупнее чем дома. Размер убитого мной животного мало чем отличался от взрослого кролика. Затем вытер крупные капли пота, выступившие на лбу от долгого стояния под солнцем, без головного убора и стал продвигаться дальше. До темноты мне надо покинуть эту не приветливую местность, если хочу развести огонь, здесь ему зародиться будет практически не на чем. Так же в этой пустыне навряд ли найдётся предмет, способный помочь мне разделать добычу, которую по уму надо было бы сразу освежевать. Деревянным копьём смог только прибить шустрого мальца, а вот выпустить его кишки наружу, с помощью этого инструмента, навряд ли у кого то получилось бы и я не исключение. Знаю, что и дальше мне не повстречаются ни камни, ни куски арматуры, ни тем более острые железяки, но верить в то, что глазастый пушистик был мной забит напрасно не хочется. Буду надеяться, что до вечера чего нибудь придумаю и ужин у меня всё же состоится.
Положив усталые руки под голову, лежал на спине у потрескивающего костра и тупо смотрел в звёздное небо. Ни оно, ни спутник, остывающей от дневного зноя земли, меня не интересовали. Глядел на них, можно сказать, поневоле. Разглядывать прогорающие угли надоело, бегающие по ним язычки пламени интереса из себя и до этого не представляли, а всё остальное, что окружало меня, либо плохо просматривалось, либо пряталось так, что зацепить его усталым взглядом не представлялось возможным. Да и не хотелось мне заниматься изучением внешних раздражителей, меня, как никогда до этого, интересовала внутренняя составляющая одушевлённого предмета, созерцать который, в качестве отражения, мне не доводилось без малого два месяца. Что же с ним такое произошло? Какие настройки в нём сбились? Какие новые струны заиграли на первой скрипке, заново собранного оркестра?
— Да, дела — тихо сказал я, освободив из под головы правую руку и придирчиво осмотрев её ладонь. — Что с тобой стало, Владик? В кого ты превратился?
Ладонь была чистой, на сколько это возможно при почти полном отсутствии воды. Я не на долго закрыл глаза, надеясь на то, что картинки с вывернутыми наружу кишками, руками по локоть в крови, с отвинченной башкой бедного кролика в кустах, клочьями опалённой шерсти и лохмотьями свежесорванной шкуры, наконец то покинули мою бедную голову. Но Большая медведица лишь несколько секунд посверкала в моих прикрытых глазах своими звёздочками, а затем развратно вильнула огромной задницей и растворилась словно табачный дым выпущенный курильщиком на волю. Её же место вновь заняли кадры из фильма ужасов про животных, главную роль в котором исполнял безымянный суслик, с выпученными глазами и переломанным хребтом.
— Чтоб ты сдох зараза! — выругался я подымаясь, громко рыгнув при этом. — Чего прицепился, падла!
С раннего утра продолжаю движение, оставляя позади километр за километром и прикидывая в уме, сколько мне ещё осталось топать до благословенного ручья с минеральной водой. Маршрут, с которого ни при каких обстоятельствах сворачивать нельзя, в моей памяти ещё не стёрся, поэтому примерное расстояние до воды мне известно, а вот когда это произойдёт по времени, трудно сказать. Надеюсь, что на много быстрее, чем ожидаю. Всё таки я сейчас в более лучшей физической форме, у меня есть определённые представления о том, чего стоит бояться, а на что можно и на плевать с высокой колокольни, и наконец меня подгоняет почти двухсуточной выдержки жажда, потрескавшиеся в кровь губы и предвкушение встречи с новоиспечённым другом, в отличном состоянии здоровья которого не сомневаюсь.
Солёной воды со вчерашнего вечера, когда последние её капли ушли на отмывание моего греха, а может быть на крещение вновь обретённых способностей, точно не знаю, у меня нет и в помине. Банка пуста, как сейф у обанкротившегося банка. Пускай пить израсходованную на бытовые нужды влагу было нельзя и даже невозможно, но само наличие жидкости, на которую в случае полного отчаяния можно было хотя бы посмотреть, приободряло и вселяло оптимизм, впрочем, действовавший на меня в самом начале пути очень расхолаживающе. Полное же отсутствие основного компонента всего живого на земле, собрало мои силы и волю, в один мощный, всё пробивающий кулак и это должно будет придать мне дополнительное ускорение.
Сможет ли правильно распорядиться новыми способностями наш современник, волею случая оказавшийся в параллельном мире?
Наш современник продолжает познавать параллельный мир, не обращая внимания на мелкие неприятности.
Никто к сожалению не знает почему он оказался в этом месте, именно в это время.
Нам только кажется, что мы очень сильно отличаемся от предыдущих поколений...
Чёрные и белые полосы, в жизни любого человека, чередуются с постоянной частотой, но не всегда их длина имеет решающее значение. Порой достаточно крохотного просвета в кромешной темноте и всё вокруг может резко измениться. Чужой мир, чужое время, полное отсутствие средств к существованию. Непросто, но это ещё не повод, чтобы опускать руки и медленно плыть по течению.
Любой, попавший в новый мир, вынужден изучать его, чтобы не умереть от жажды или голода. Почти каждый, оказавшийся там, рано или поздно становится заложником обстоятельств, излишне понадеявшись на удачу, собственную непогрешимость и вечный авось. И лишь единицам удаётся прогнуть его под себя, проявив при этом все свои самые лучшие качества, о наличии которых они давно забыли, а порой даже и не догадывались.
Было это или будет… Но, когда на суше правили отнюдь не млекопитающие, когда на Земле существовало лишь два огромных материка, на одном из них, именуемом Олатамой, роль человечества сводилась к роли домашних или промысловых диких животных. Их труд, их плоть — всё покорно отдаётся на благо высокоразвитой, хоть и немногочисленной цивилизации. Так почему же князь великого григстанского народа принялся истреблять важный в экосистеме примитивный вид, столь похожий внешне на властвующий на континенте народ? Есть ли надежда и смысл стремиться к большему? И иногда… Что выбрать «между боеспособной армией и женщиной», есть ли смысл выбирать «путь в одну сторону, зато по красивым местам»? Возможна ли красивая легендарная сказка про Эру Равноправия там, где смерть от стихийного бедствия и чужой руки приравнены друг к другу. Данная книга не рассчитана на лиц младше 18 лет, беременных женщин и лиц со слабыми нервами.
Нумбани – технологически развитый африканский город недалекого будущего, в котором люди живут в гармонии с роботами-гуманоидами под названием «омники». И когда террористы угрожают разрушить это единство, появляется герой по имени Ифи Оладеле! С ранних лет Ифи увлекается конструированием роботов – машин, улучшающих жизнь окружающих. Став свидетелем катастрофического нападения Кулака Смерти на аэропорт Нумбани, при котором было выведено из строя множество роботов-охранников OR15, Ифи понимает: городу необходимо нечто большее – настоящий защитник. Пока Кулак Смерти сеет семена раздора между людьми и омниками, Ифи конструирует умного и способного к сопереживанию робота Орису, названную так в честь могущественных духов-охранников ее народа.
Реальность хакнула меня, или я ее — непонятно. Воспоминания стерты, перед глазами навязчивый интерфейс. Я могу украсть деньги, угнать машину и без труда заполучить любую девушку! Мне подвластно всё, ведь я — цифровой призрак. Но ничто не длится вечно. И когда на пути появляются охотники за призраками, остается только одно — бежать. Чтобы потом встретить врага во всеоружии.
Зима миновала, но город Дерт, столица древней империи, ставшей небольшим королевством, всё ещё раздирают конфликты. А теперь во внутренние дрязги страны вмешалась ещё и некая внешняя сила — люди, не владеющие магией, зато обладающие удивительными технологическими приспособлениями. Королева Октавия отправляет приставов Армандо и Готеха в западные провинции, где назревает восстание баронов и где отмечена особенно высокая активность таинственных пришельцев. Если в прошлый раз у приставов не было особого выбора — спасать жизнь королевы или нет, то теперь они рискуют вполне осознанно и добровольно.
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.
Если удалось выбраться живым из логова врага, уберечь от смерти любимую и разделить радость победы с друзьями, это еще не значит, что Фортуна повернулась к тебе лицом. Андрей Фетров начинает это четко осознавать, когда вместо возвращения в привычную реальность оказывается в жестоком мире низкорослых воинов. Шансов попасть в лапы кровожадных хищников или получить дубиной по голове там гораздо больше, чем просто дожить до утра. Особенно после того, как он узнает, кто стоит за созданием незаживающих ран, с недавнего времени связывающих сразу три реальности.