Попрыгунья - [41]

Колин в очередной раз издал свой шотландский клич возмущения, но Роджер его проигнорировал.

— Между прочим, это тоже любопытно, — заметил он, — и показывает, что у полиции нет ни малейших подозрений. В противном случае, разумеется, тело отправили бы в морг. Что ж, не могу сказать, что сильно об этом жалею.

— Я тебе верю, — веско ответил Колин.

Роджер засмеялся.

— Стало быть, я до сих пор под подозрением?

— Во всяком случае, больше, чем крошка Дэвид, — проворчал Колин. — Как же, ведь ты сам вчера вроде бы говорил, что Дэвид и Чалмерс — единственные двое, кого можно полностью исключить из списка подозреваемых.

— Я так думал — но еще до того, как до меня дошло, что время смерти может отличаться от того, которое указал Чалмерс.

— Ты меня не путай, Роджер, — укорил Колин, — наоборот, только когда ты принялся доказывать, что убийца, — Чалмерс, ты как раз и решил, что смерть могла наступить на полчаса позже, чем указал доктор, поскольку он мог сознательно вводить всех нас в заблуждение. Ведь только в одном случае если виновен Чалмерс — время смерти сдвигается на более позднее время, так чтобы убийство мог совершить Дэвид; но ежели Чалмерс убийца, то им уже не может быть Дэвид. Если же Чалмерс невиновен, то время смерти не вызывает сомнений; а значит, у бедного крошки Дэвида опять-таки алиби. Все твои доводы развалились.

— Время смерти никогда не указывается настолько точно, — парировал Роджер. — Спустя два часа, как в этом случае, и с учетом холодной погоды, дополнительно осложняющей дело, врачи могли совершенно искренне ошибиться на полчаса. В общем, ты не согласен, что приведенные мною доводы против Дэвида заслуживают рассмотрения?

— Нет, — уперся Колин. — Я считаю, ты непомерно раздуваешь все, что свидетельствует против него, и не принимаешь ни одного довода, говорящего в его пользу.

— Совершенно верно. Не принимаю. Меня они мало заботят. Я просто хотел понять, сумею ли я возбудить против него серьезное обвинение?

— Э, да ты сумеешь возбудить такое же серьезное обвинение против каждого из нас.

— По крайней мере, не хуже того, что ты выставил против меня, — съязвил Роджер. — Не хочешь предложить инспектору оба? Лично я бы с удовольствием.

— Ты что, Роджер, правда хочешь всех перебаламутить? — встревожился Колин.

— Да нет. Но по твоему ответу я понял, что тебе так претит, что виновен именно Дэвид. — Роджер встал и потянулся. — Ладно, я с удовольствием оставлю все как есть — если хочешь.

— Да, черт возьми, конечно хочу. Я больше вообще не желаю этим заниматься.

— Вот и ладненько, — Роджер наклонился поднять упавшую трубку, не выдержавшую такого красноречия.

— А что ты теперь собираешься предпринять? — спросил Колин.

— Я-то? О, думаю вернуться в дом, поглядеть, что там творится. Инспектор мне, кстати, понравился. Может, поболтаем с ним. Кстати, надеюсь, ты останешься тут до завтра? Рональду, по-моему, этого бы очень хотелось.

— Нет, — сказал Колин. — Мне это совсем не по душе. Я ему уже сказал, что сразу после ленча отчаливаю.

— А-а. Ну а я думаю остаться. А как насчет дознания?

— Э, — доверительно произнес Колин. — Я там не понадоблюсь. С какой стати?

Роджер направился к дому. Раз он Колина не сумел убедить, то сам себя тем более. И, однако, был абсолютно уверен, что либо Дэвид Стреттон, либо Рональд причастен к смерти Ины, а другой брат выступил как сообщник — либо до убийства, либо после.

Рональд казался Роджеру даже более подходящим кандидатом в убийцы. Он решительнее, чем брат, и, похоже, способен быть беспощадным, если сочтет, что так надо. К тому же у Рональда двойной мотив — во-первых, беспокойство за брата, которого он явно очень любит, а во-вторых, личный интерес, чтобы Ина замолчала.

Правда, двойной мотив и у Дэвида — несчастное супружество и любовная связь на стороне. Хотелось бы знать, куда пошел Дэвид, когда расстался с Колином, размышлял Роджер. На крышу или нет? Время смерти предоставляет тут некоторую свободу маневра, что бы врачи ни говорили. Любопытно, как бы это выяснить?

Чем внимательнее он присматривался к этой новой версии, тем больше уверялся, что она правильная. Вначале он заблуждался, замороченный неверной тенью Чалмерса. Но теперь, рассматривая ситуацию непредвзято, понял, что простой метод исключения не оставляет другого виновного, кроме одного из двух братьев Стреттонов — Уильямсон и он сам не в счет; доктор Митчелл, несомненно, весь этот час был в зале рядом с женой; Майк Армстронг тоже не отходил от Марго; всех женщин следует отмести как не располагающих необходимой физической силой; по той же причине исключен и Чалмерс остались только Дэвид и Рональд. И еще, против них же, — алиби у Дэвида довольно слабое, а у Рональда таковое вообще не рассматривалось.

Что ж, удачи обоим.

Когда Роджер подошел наконец к дому, то решил, что не будет выяснять, куда пошел Дэвид, расставшись с Колином. Кто бы это ни совершил, хоть Дэвид, хоть Рональд, Роджер не имел ни малейшего желания вмешиваться. Убийству редко можно найти оправдание, но устранение такой язвы, как Ина Стреттон, и преступлением-то не назовешь. И самое лучшее в такой ситуации — просто не знать, кто это сделал, а еще лучше вообще ничего об этом не знать.