Попрыгунья - [35]

Роджер снова попытался объяснить зачем.

— Ты об этом еще кому-нибудь уже успел протрепаться?

— Нет, — Роджер поморщился.

— Ну, так что же ты надумал? Выкладывай, а я тебе помогу. Да, старик, дела! Надеюсь, это не крошка Рональд — потому что он мне нравится!

— Нет, — в раздумье проговорил Роджер, — это не крошка Рональд.

— Так по-твоему, это еще кто-то? Есть идея? Давай выкладывай, Роджер. Это здорово!

— Да, идея есть. Помнишь, что я тебе говорил в зимнем саду — о человеке, действовавшим не из материальных, а из идейных соображений?

— Еще бы. И кого же ты имел в виду?

— Понимаешь, у меня выстроилась некая теория, и я решил попробовать, как она тебе понравится.

— Она мне очень даже понравилась. Особенно то, как ты все повернул.

— И мне, Колин. Я почти уверен, что знаю, кто удавил Ину Стреттон.

— Черт побери! Ну, и кто же?

— Доктор Филип Чалмерс, — ответил Роджер.

* 5 *

— Фил Чалмерс? — недоверчиво откликнулся Колин. — Ой, да ладно тебе, Роджер. Он отличный парень.

— Поэтому-то я его и подозреваю, — поддел его Роджер. — Во всяком случае, отчасти поэтому. Видишь ли, иного мотива у него нет.

— Нет, это ты уж слишком глубоко копаешь. Я что-то не пойму.

— Ну как же. — И Роджер принялся с жаром растолковывать. — Чалмерс старинный друг Стреттонов. К тому же врач. Стало быть, насчет Ины Стреттон понимает лучше других: что она превращает жизнь любого оказавшегося с ней рядом человека в пытку и что исправить положение нет никакой надежды. Кстати, он знает, что миссис Стреттон самое место в желтом доме, но что упечь ее туда невозможно. Далее. Чалмерс особенно дружен не с Рональдом, а с Дэвидом Стреттоном. При этом Чалмерс, как ты выразился, отличный парень. Невозможно, чтобы он не переживал и не тревожился оттого, что жизнь его закадычного друга Дэвида превратилась в ад по вине никчемной бабенки. Он наверняка очень ему сострадал. Полагаю, пока что возражений нет?

— Хорошо, допустим. А дальше?

— Ну, вкратце так: этой ночью он увидел возможность избавиться от этой женщины — и воспользовался ею.

— Ха!

— Погоди-ка. Я сказал — увидел возможность. Я ни на минуту не предполагал, что Чалмерс заранее планировал избавиться от Ины Стреттон. Он не из таких. Не способен замыслить преступление, тем более убийство. Но с другой стороны, человек он решительный. И если возможность представится сама, мне кажется, он ее не упустит. Надо еще иметь в виду, что в этот вечер он насмотрелся достаточно, чтобы почувствовать крайнее возмущение и обиду за Дэвида. Ведь миссис Стреттон выставила себя на посмешище, верно? И Чалмерс, как настоящий друг, разделил с Дэвидом весь стыд и неловкость. Пожалуй, он переживал даже больше — Дэвид, похоже, давно притерпелся к публичным выходкам своей супруги. Не надо на меня так смотреть, Колин. Все это вполне вероятно.

— Хорошо, допустим. Тогда что это была за возможность? Как он это сделал?

— Мне представляется, они оказались на крыше вдвоем. Стояли, наверное, опершись на парапет, и она изливала ему свои откровения, — так же, как и большинству присутствовавших. Может, даже пыталась склонить его заняться с ней любовью.

— А, будет тебе, Роджер. Давай к делу.

— Известно, что женщины это умеют, — сухо заметил Роджер. — Во всяком случае, в своих домогательствах она вышла за те пределы сдержанности, которые именуются здравыми. Были они оба неподалеку от виселицы. Чалмерс видит, что чучело женщины-повешенной свалилось на крышу; соломенная шея не выдержала. И тут вдруг мысль — одна женщина заменит другую! Он озирается. Порядок. Похоже, никто сюда больше не придет — слишком холодно. А после того, как он ее вздернет, ее еще долго не хватятся. Улизнуть из дома под предлогом вызова к больному — и он в полной безопасности. Она весь вечер долдонила о самоубийстве — значит, все и спишут на самоубийство. А Дэвид сможет наконец пожить по-человечески, и еще с полдюжины людей смогут отныне спать спокойно. О ней ни одна душа не пожалеет. Это будет лучшая операция всей его жизни.

— К тому времени, пока он все это передумал, она успела бы снова спустилась в бар хлебать свое двойное виски без содовой.

— Идиот! Все это пронеслось в его голове за десяток секунд. Думать времени не было — не то бы он никогда этого не сделал. Итак, он заманивает ее под виселицу, точнехонько под петлю. А потом… Сильному мужчине хватит и секунды — она даже не успела ничего понять, не то что завизжать…

— Что ж, доводы сильные, — рассудил Колин.

— Но против меня — сильнее?

— Говорят же тебе, я все забыл. Но довольно, Роджер, ты прекрасно знаешь, что все это одни догадки. Доказательств у тебя ни на грош, и к тому же вот ты говоришь "улизнуть из дома под предлогом вызова к больному". Но ведь он правда уехал на вызов. Так что там, на крыше, его не было. Мы же все сами видели, как он уходил.

— А потом мы ушли в зал. Все вместе! А Чалмерс ведь мог снова подняться, правда?

— Слушай, старик, это сплошное гаданье. Подняться он, конечно, мог. Но где улики, хоть одна, крохотная, в подтверждение того, что это сделал он?

— Между прочим, Колин, одна крохотная улика имеется. Я не настаиваю, будто она доказывает, что Чалмерс в самом деле снова поднимался на крышу, когда мы все ушли в зал; однако она подтверждает, что на крыше этим вечером он все-таки был. Миссис Уильямсон нашла в зимнем саду его трубку. Рональд ее опознал.