Поправка Эйнштейна, или Рассуждения и разные случаи из жизни бывшего ребенка Андрея Куницына (с приложением некоторых документов) - [10]
Я шел домой вдоль Ботанического сада, и во мне, как положено, пела какая-то высокая струна, и я остро чувствовал свою избранность. К этому надо прибавить головокружение от облачка женских духов, которое следовало за мной до самого дома.
Сестра сказала: «Если тебе придется когда-нибудь снова предстать перед судом, тебя спасет только „Вальс“ Глиэра».
Я не представал перед судом с той поры, но зато судили моего отца. Это было очень красиво. Высокий зал, высокие окна, высокие спинки судейских кресел... Да и все здание по старинке называлось очень возвышенно: присутственные места.
От слов «присутственные места» мне становилось на душе светло и торжественно: было ясно: в этих местах кроме людей судящих и людей судимых, присутствует еще нечто, и притом такое высокое, что лучше его не упоминать по пустякам.
Мы с мамой перепутали время заседания и полдня просидели на невероятном процессе. Два цыгана, молодой и старый, подделали документы, и вышло, что они не цыгане, а представители другой страны и должны получить вагон сукна для тамошней армии. Один ротозей им сукно выдал, а потом их все равно задержали вместе с вагоном.
Прокурор говорил всякие резкие слова, глядя почему-то в сторону адвоката, будто это он во всем виноват, подсудимые с любопытством смотрели на прокурора, а судья время от времени утихомиривал шумный цыганский табор, перекочевавший на время процесса со станции Караваевы дачи в присутственные места.
Затем любопытство подсудимых было удовлетворено; им сообщили приговор: по 25 лет каждому. Кодекс был суров. (Старому цыгану было лет восемьдесят; стало быть, сейчас ему лет сто пять — сто шесть, он, наверное, уже вышел и начал новую жизнь).
А с папой все было чрезвычайно эффектно. В самом начале суда встал прокурор и сказал, что папу надо из-под стражи освободить, так как он тут ни при чем. Так сказал сам прокурор, который привык только обвинять! Это была минута, достойная пера Эмиля Золя или Короленко, и мы с мамой прослезились. А папа освободился из-под стражи и сел в первом ряду.
Я, впрочем, тогда еще не знал, что Короленко бывал в этом зале на одном шумном процессе начала века, а из Эмиля Золя я знал — притом наизусть — только полстранички, где написано как Майоран и Кодина целовались, кувыркаясь в корзине с перьями, под сводами Центрального рынка — «чрева Парижа». Не знал я тогда и того, что спустя не такое уж долгое время, гарцуя в том роскошном и мучительном седле, на которое подсадил меня когда-то человечек в стоптанных ботинках и скрипичным футляром подмышкой, я сам буду бродить после полуночи, в недолгий час затишья, между тюками с сельдереем и кадками с живой рыбой, среди ящиков с фруктами и тележек с мусором, и от одной металлической фермы к другой будут перебегать крысы, а в углу будет стоять корзина с перьями — внучка той, в которую розовощекий Майоран подтолкнул Кодину.
Кстати, то папино дело тоже было связано не то с перьями, не то с яйцами: директор птицеартели «Восход» вступил, как сказал судья, в преступную связь со своей заместительницей (я сразу представил их в корзине с перьями), после чего они занялись хищением общественной собственности.
А папу, между прочим, тоже пожурили — за близорукость. Мне было обидно. Разве можно за это ругать? Папу из-за близорукости даже на фронт не взяли. «Отсутственные места», — подумал я, выходя на залитую солнцем улицу и держа за руки папу и маму.
33. ПИСЬМО Ф. А. КУНИЦЫНУ
8 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА
«НКО СССР.
Тов. Куницын! Ваше письмо о розыске военнослужащего тов. Куницына А. Ф. получено.
В целях быстрейшего розыска и уточнения данных сообщите дату прекращения письменной связи (число, месяц и год) и его воинский адрес по последнему письму.
Начальник 5-го отдела Сташинский».
34. ТОМИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ АНДРЕЯ КУНИЦЫНА
Осенью я распрощался со скромной музыкальной школой. Шел дождь, деревья были темнозеленые от сырости, горбатая улица уходила вверх; не вздохнув и не обернувшись, сошел я с крыльца на теплый мокрый асфальт.
Колесо небесного механизма, скрипнув, стронулось с места, звезды зашевелились; судьба, взглянув на шахматную доску, взяла меня двумя пальцами за тонкую шею и переставила на другую клеточку. Я был зачислен в другую школу — и не простую, а специальную, и не просто так себе, а при консерватории (родители, жмуря глаза и понижая голос, называли ее старомодно: «школа одаренных детей»).
Я понял, что вслед за детством у меня будет отобрано отрочество, а, возможно, и юность!..
Что ж, взрослые опять победили, и первого сентября я неуверенно вошел в дверь с табличкой «7-й класс».
Здесь уместно будет сказать, что специальная школа была смешанной. Трудно было поверить глазам, но в одном помещении, на каких-то сорока квадратных метрах возбужденно галдели и целовались по поводу встречи два с лишним десятка счастливых существ обоего пола!
Я был смущен, но приятным смущением. Томительное предчувствие стеснило мою впалую одаренную грудь.
35. ПИСЬМО ПОДПОЛКОВНИКА ЗАПАСА МИХНЕВА Ф. А.
24 ИЮНЯ 1947 ГОДА
«Уважаемые родители Саши Куницына!
Понимаю, как трудно Вам будет читать это письмо: ведь я ничего нового, утешительного сообщить не могу. И все же мне хочется выразить надежду, что еще не все потеряно. Война оставила следы не только страшные, но и временами очень запутанные. Бывает, что возвращаются не только пропавшие без вести, но и те, кто определенно считался погибшим. Очень хочется верить, что Саша жив, что Вы вновь увидите сына.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Легкая работа, дом и «пьяные» вечера в ближайшем баре… Безрезультатные ставки на спортивном тотализаторе и скрытое увлечение дорогой парфюмерией… Унылая жизнь Максима не обещала в будущем никаких изменений.Случайная мимолетная встреча с самой госпожой Фортуной в невзрачном человеческом обличье меняет судьбу Максима до неузнаваемости. С того дня ему безумно везет всегда и во всем. Но Фортуна благоволит лишь тем, кто умеет прощать и помогать. И стоит ему всего лишь раз подвести ее ожидания, как она тут же оставит его, чтобы превратить жизнь в череду проблем и разочарований.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?