На ристалище сражались Гилрэд и Бьёрн, Дунгром стоял рядом со стойкой с мечами и протирал свое оружие. Глаза у Любавы загорелись: руки чесались снова взяться за меч, ощутить упругую дрожь рукояти и азарт боя… А раз Дунгром стоял один, можно было попросить его… И пусть Бьёрн увидит, как она сражается! Любава радостно засмеялась и бросилась переодеваться.
Через пятнадцать минут она уже бежала вниз по лестнице во двор, попутно отметив, что Бьёрн тренирует правую руку, и получается у него во сто крат лучше, чем раньше. "Ну вот, а он говорил — зачем пришли в Иснарэл…" — улыбнулась девушка и, выскочив во двор, звонко воскликнула:
— Всем с добрым утром!
Бьёрн даже не посмотрел в её сторону, Гилрэд лучезарно улыбнулся и кивнул, из-за чего едва не пропустил удар Бьёрна.
— С добрым утром, — тоже улыбнулся Дунгром и отложил свой меч. — Что-то случилось, кня… моя королева?..
— Княжна, — поправила Любава. Бросила холодный взгляд в сторону Бьёрна — как стрелу пустила. — Пока что лучше княжна. Так привычнее, — Любава посмотрела на Дунгрома и снова улыбнулась. — Ничего не случилось, что могло случиться? Просто сердце хорошего бойца трепещёт при звоне мечей!
Последняя фраза была из боевой песни, и Любава задорно рассмеялась, увидев удивление Дунгрома, — видимо, не успел пообщаться с Горыней, а если и успел, то не ожидал, что Любава с ним может общаться настолько близко…
Бьёрн снова — ноль внимания, будто никто и не пришел, а Гилрэд весело рассмеялся:
— Не так проста, как кажешься, княжна!
— А я тебе простой казалась? — глаза девушки полыхнули ведьминским огнем колдовства. — Видать, одно только в женщине мужской ум ищет, одно видит, одно находит… Вы заранее женщину капризной, истеричной считаете, глуповатой и слабой, а между тем…
— Хватит! — не выдержал Бьёрн, с неожиданной силой отбил меч Гилрэда и обернулся к девушке. — Если ты сюда пришла языком почесать, то избавь меня, пожалуйста, от своего общества, мне не до того!
Любава резко обернулась. Зеленые глаза копьем пронзили Бьёрна насквозь, кулаки невольно сжались.
— Дунгром, — тихо произнесли побелевшие от гнева губы. — Одолжи меч.
Тяжелая рукоятка легла в протянутую ладонь. Любава сузила глаза и быстро подошла к сражающимся, на ходу сбрасывая верхнюю мешавшую накидку и оставаясь в одном легком платье с короткими рукавами и подолом до колена, из-под которого шли неширокие заправленные в сапоги штаны. Она встала на место опешившего Гилрэда и протянула меч вперед, острием к Бьёрну.
— Я пришла сюда сражаться, — проговорила она железным голосом. — Надеюсь, до этого тебе есть дело?
Но он лишь закатил глаза и опустил меч.
— Этого мне ещё только не хватало! Куда ты лезешь, а? Отдай Дунгрому железячку, а то, глядишь, сама порежешься!
Ответом ему был резкий, по-боевому быстрый выпад, от которого он едва успел уклониться. Любава хищно сверкнула глазами.
— Али забыл, Бьёрн, кто тебя от страховидла спас, когда ты о дерево затылком приложился? — с вызовом улыбнулась она. — Я с детства наравне с воинами дерусь, чтоб ты знал!
Бьёрн ответил ей скучающим взглядом, переложил меч в левую руку, но атаковать явно не собирался, и отвечать на подначку тоже. Тогда, недолго думая, Любава пошла в атаку сама, вызывающе дерзко била, заставляла отвечать, раскрывалась намеренно, чтобы подначить на атаку. И вскоре, видимо, Бьёрн понял, что она достойный противник, он стал собраннее, удары стали быстрее и сложнее, так что Любаве пришлось несладко. Уже на пятую минуту в разгоряченную голову закралась мысль: "Какого лешего я это все затеяла?!" Любава едва-едва ускользала от ударов разошедшегося Бьёрна, ей казалось, что её меч от них непременно развалится на кусочки — такую силу он вкладывал. "Мама родная!" — дрожал у нее на губах вскрик. Да, здесь и Горыня бы хорошо попотел, а уж она… "Блок, удар, связка… Блок, удар… Блок, блок… Удар, атака, блок…" — стучало у девушки в висках. Меч отяжелел в уставшей руке, в глазах начало туманиться от недостатка воздуха — до такого с Горыней не доходило никогда, но Бьёрн её жалеть не собирался…
И вот, в какой-то почти неуловимый миг Бьёрн нанес решающий удар. Любава поставила блок, но удар был столь сильным, что руку девушки унесло назад и меч, выскользнувший из мокрых пальцев, прозвенел по каменному полу, отлетев на добрых три метра назад. В глазах у Любавы потемнело — позор… Она попятилась от Бьёрна, занесшего меч, но каблук сапога попал в щель между камнями, зацепился, и девушка, споткнувшись, почувствовала, что падает…
С детства тренированное тело среагировало само, без всяких указаний девушки. Падая, она выгнулась назад, подставила руки, оттолкнулась ногами — и вместо падения вышло колесо. И ещё одно. И снова — пока под руку не попался меч. Мир закружился перед глазами Любавы; мало что соображая, она подхватила меч и выставила его вперед…
Когда мир прояснился, Любава оторопело увидела, что кончик её меча упирается в кадык замершему перед ней Бьёрну. Секунду девушка соображала, что делать. Потом её глаза полыхнули.
— Не хвались, что победил могучего врага, Бьёрн, — тихо произнесла Любава, не отводя меча. Муж смотрел ей в глаза, держа руку с мечом позади и тяжело дыша. Девушка подняла одну бровь. — Хвались, что смог покорить женщину.
