ПОПизм. Уорхоловские 60-е - [13]

Я так и не понял, почему в 60-е так много всего происходило, – потому что мало спали (и сидели на амфетаминах) или люди стали принимать амфетамины, потому что слишком многое нужно было сделать и приходилось бодрствовать как можно дольше. Наверное, все вместе. Я принимал обетрол, чтобы похудеть, в дозах, прописанных врачом, но даже этого хватало, чтобы быть всегда немного на взводе, с этим легким ощущением счастья в животе, когда прямо хочется работать, работать и работать, так что представляю, как чувствовали себя те, кто на этом всерьез сидел. С 1965-го по 1967-й я спал не более двух-трех часов, но были такие, кто не спал по нескольку дней, восклицая:

– Вот уже девятые сутки пошли, с ума сойти!

То лето в Олд Лайме было только прелюдией к последовавшему безумию. Люди всю ночь шатались вокруг, покуривая дурь или слушая музыку в доме. Каждые выходные превращались в одну большую вечеринку – без конца и начала.

***

Когда видишь других такими бодрыми все время, начинаешь думать, что сон скоро совсем выйдет из употребления, так что я решил по-быстрому сделать фильм о ком-нибудь спящем. «Спи» – первый фильм, который я снял на «Болекс».

Джон Джорно был биржевым маклером, который бросил все и стал поэтом. (Позже в 60-х он организовал «стихи-по-телефону».) Мы с ним вспоминали, как я снимал «Спи»: был один из самых жарких уикендов, и москиты повсюду.

– Я пришел пьяный и прилег, – рассказывал Джон, – а когда посреди ночи проснулся, ты сидел там в кресле и смотрел на меня из темноты, я тебя по белым волосам узнал. Помню, я спросил: «Энди, что ты тут делаешь?» – а ты ответил: ох, как же ты здорово спишь, поднялся и вышел. И тогда в поезде по дороге в Нью-Йорк ты сказал нам с Марисоль, что купишь камеру и снимешь фильм.

Еще у Уинна было здорово, что никто не запирал двери, – да и дверей-то ни у кого не было, все просто перемещались с места на место и спали где придется. И, понятно, это было очень удобно для съемки, ведь первое, что необходимо сделать, если хочешь снять звезду, – это «проверить ее наличие».

***

60-е сделали те, кто устраивал вечеринки, и Уинн Чемберлен их много устраивал, не только за городом, но и у себя на Бауэри. Это было недалеко от местного варьете; сразу при входе висел рисунок Уинна, коричнево-белый ботинок, из которого выходил пузырь со словами «Палм-бич, ля-ля-ля». На вечеринках Уинна бывали все – художники, танцоры, андеграундные режиссеры и поэты.

***

Когда я выставлялся в «Конюшне» с конца 1962-го по начало 1964-го, там же были Марисоль и Боб Индиана. Мы вместе ходили на премьеры и вечеринки, и оба они появились в моих ранних фильмах. Господствовавшим стилем в живописи все еще был абстрактный экспрессионизм. Потом присоединились пост-абстрактные экспрессионисты и геометрические абстракционисты, но последним из полноправно признанных в искусстве был абстрактный экспрессионизм. Так что когда появился поп-арт, еще и с предшествующим ему стилем не определились! Неприятие поп-художников было яростным и шло вовсе не от критиков или зрителей, а от самих художников.

Это отношение мне пришлось ощутить в полной мере и в очень драматичной форме на вечеринке абстрактной экспрессионистки Ивонн Томас, преимущественно благодаря ее коллегам по цеху. Туда пригласили Марисоль, и она взяла с собой Боба Индиану и меня. Она всегда была очень добра ко мне – к примеру, куда бы мы ни ходили, она настаивала на том, чтобы на обратном пути проводить меня до дома. Когда мы зашли, я огляделся и понял, что вокруг полным-полно тоскливых и нудных интеллектуалов.

Внезапно шум поутих, и все взгляды устремились на нас. (Было совсем как в «Изгоняющем дьявола», когда девочка выходит к маминым гостям и писает на ковер.) Я заметил, как Марк Ротко отвел хозяйку в сторонку и обвинил ее в предательстве:

– Как ты могла впустить этих?

Она извинилась:

– Что поделать? Они же пришли с Марисоль.

***

На мою вторую выставку в галерее «Ферус» в Лос-Анджелесе – показ «Лиз» и «Элвисов» – я через всю страну поехал из Нью-Йорка на микроавтобусе с Уинном, Тейлором Мидом и Джерардом. Самое время было проехаться по Америке. Наверное, все думали, что я боюсь летать, но это не так – в 50-е я облетел весь мир, мне просто хотелось посмотреть на Соединенные Штаты, я ведь к западу от Пенсильвании никогда и не был.

Уинн был высокий, долговязый, очень хороший художник, работавший в стиле магического реализма, и он только-только заинтересовался поп-артом. Тейлора я едва знал по Олд Лайму. Он был одной из первых звезд андеграундного кино, начав в 50-х на Норт-Бич в Сан-Франциско у Рона Райса в «Цветочном воре» и в «Лимонных сердцах» у Верна Циммермана, которые я посмотрел в «Кооперативе кинематографистов». За пару дней до отъезда Генри привел в мастерскую Тейлора, на которого он наткнулся недалеко от Мет. Тейлор занимался своим любимым делом – болтался по городу с видом, который люди обычно называют хитрым, шкодливым или проказливым. На лице играет легкая улыбка, глаза потуплены – фирменный Тейлор. Выглядел он таким расслабленным, что, казалось, подними его за шею, так и будет болтаться. Ну, у него словно не было нервной системы вовсе, такой он был. Ничего из моих работ он не видел, только читал статью о «Банки супа