Попаданец - [7]

«Уж не ты ли мне весь этот трындец и подсуропила, старая карга?» — мысленно огрызнулся Кей, как огрызнулся бы, стой бабка сейчас перед ним — худая, высокая, прямая, как палка, абсолютно седая, в своих любимых роговых очках с толстыми стёклами.

Он будто наяву увидел её увеличенные этими стёклами тёмные глаза, уставившиеся на него тревожно и строго.

— Почему у неё… у Доротеи этой, спиногрыза отняли? — тряхнув головой, хмуро осведомился Кей. — Почему при ней не оставили?

Заяц философски пожал худыми плечами.

— Другой хозяин покупал только малых детей, чтобы растить прислугу. Покупал задёшево, но ведь при матери дети и вовсе ничего не стоят. Просто лишний рот, и только Иисус знает, вырастет дитё или помрёт… а тут — польза. Ну вот, наследники хозяина Джорджа и продали Доротеиного мальца. А саму Доротею купила мисс Лора. Мисс Лора Хендерсон — так хозяйку звать.

— А мужик её где? Ну, Доротеин? — продолжал допытываться Кей. Ему почему-то захотелось узнать всё про эту девчонку, которой не повезло родиться в таком вот паскудном месте, где детей отбирают у мамок. В Алабаме этой сраной!

Подумав об этом, Кей вдруг вспомнил, как он, лёжа на телеге, упорно пытался что-то сообразить и сопоставить — из того, что было сказано или сделано вокруг него за время его собственного мерзотного пребывания в Алабаме. Но что?

Всё-таки у него в башке, видать, ещё не все ролики встали на место.

— Муж у неё от чёрной лихоманки помер, как и хозяин Джордж, — спокойно объяснил Заяц, деловито расковыривая палочкой золу в костре. Спустя минуту он извлёк оттуда несколько чёрных дымящихся кругляшей. Подул на них, разломил один, и Кей сразу узнал картошку. Он взял разломанный, исходящий вкусным паром клубень из рук Зайца и принялся жадно есть, жалея, что тут нету соли.

— А куда мы теперь ползём? — спросил он с набитым ртом, чувствуя, как на зубах хрустят угольки, и стараясь говорить медленно и без тех словечек, которых Ай явно не понимал.

Тот торопливо дожевал свою картофелину, шмыгнул носом и отрапортовал:

— На плантацию хозяйки нас везут. В округ Отога. Туточки же, в Алабаме, только к северу, возле Теннесси. Утречком должны уже добраться.

— Нас — это кого? — уточнил Кей. Невдалеке он видел другие костры и маячившие возле них тёмные тени. Ещё он слышал, как неподалёку фыркают и всхрапывают лошади. Там высились повозки, на которых, видимо, и путешествовали негры. Надсмотрщики, эти уроды, скорее всего, ехали верхом. Кей видел, как они расхаживают от костра к костру — их легко можно было отличить от рабов даже по силуэтам: другая одежда, властные повадки. «Сучары грёбаные!» — с яростью подумал Кей.

— Мисс Лора добрая, она наняла повозки, — поймав его взгляд, пылко заявил Заяц. — А то бы мы пешими шли. А ты ведь болел.

Кей в очередной раз скривился и наконец буркнул, пересилив себя:

— Ясно. Чего ж… спасибо, братан, что возюкался со мною. Больше такой херни не повторится, зуб даю.

И усмехнулся, увидев, как просияли глаза Айзека.

Но тому снова пришлось выхаживать Кея уже на следующий день после того, как обоз с рабами — общим числом в две дюжины голов, — сопровождаемый тремя верховыми надсмотрщиками, прибыл в усадьбу семейства Хендерсон под названием «Ореховая роща».

* * *

I hope I live to be a man

must be part of some big plan to keep a brotha in tha state

penn

counting pennys over tha years

I'd done stacked many

proven wrong those

who swore i'd wouldn't live till twenty

* * *

В усадьбе обоз оказался ближе к полудню. Солнце, едва поднявшись, жарило вовсю, и Кей сто раз пожалел о том, что на нём нет рубахи. Его плечи и затылок накалились так, что хоть оладьи пеки. Он не привык к этакой жарище, а может, роляло ещё и то, что его собственная кожа была лишь немногим смуглее белой. В своём квартале его вообще дразнили «беложопым», за что Кей нещадно чистил друганам морды. Он с сумрачной завистью косился на прокопчённого солнцем Зайца, который беззаботно болтал босыми ногами, сидя рядом с ним на скрипучей и подпрыгивающей повозке. И так же косился на здоровенного седого негра, чья широкая чёрная спина маячила впереди него на козлах — того кликали дядюшкой Соломоном, и он всю дорогу молчал, как глухонемой.

Доротея, ехавшая на той же телеге, снова навертела на голову тюрбан. Поймав взгляд Кея, она вдруг размотала эту повязку и ловко набросила кусок тканины на его голые плечи, прикрыв их от палящих лучей.

— Ты непривычный, — тихо пояснила она, когда Кей раскрыл рот, чтобы запротестовать, и пригладила свои взъерошенные кудряшки.

Кей проглотил все слова, какие хотел сказать. Доротея была похожа на какую-то статуэтку, вырезанную из чёрного дерева, — с длинной гибкой шеей, точёными плечами и огромными печальными глазами, которые она поспешно отвела под его завороженным взглядом. Кей спохватился и сам отвернулся.

На других повозках вперемешку расселись чернокожие мужики и бабы в разномастных обносках, настороженно косившиеся на Кея, Ая и Доротею. Кей внезапно догадался, почему остальные едут отдельно, битком набившись в две телеги — они попросту боялись его, Кея, всё ещё громыхавшего цепями подобно демону из преисподней.