Poor men's judge - [30]

— Нам много раз говорили, что армия — слепок с общества. Это — почти что правда. Ситуация на скоренько выставленном на границе с Автономией блокпосту в точности повторила то, что ранее происходило с мирным населением.

Это самое население вело себя абсолютно так же. Надеясь, нет неправильно! Будучи твердо уверенным, что имеют дело с людьми. Обоснованно, как считали покойные, рассчитывая на разум, гуманность и прочие химеры, никак не применимые к бешеным тварям.

— Этих… я даже собаками не могу назвать, — проворчал кто-то из местных. — У меня собаки всю жизнь жили. Потому понимаю, что назвать тряпкоголового боевика собакой — оскорбить ни в чем не повинное животное.

Вояр сделал паузу, позволяя человеку высказаться без помех, и продолжил:

Итог нам известен. Тех, кто не убежал, обратили в рабов или замордовали до смерти. Вот так заканчиваются ошибки суждения. Не зря психологи относят расстройства логической деятельности к самым тяжелым заболеваниям.

Теперь каждый из нас убедился и может подтвердить: расстройство суждения чаще всего несовместимо с жизнью.

Итак, кто же совершил злодейство? Ответ мы знаем: это те, кого воспитали в строгих национальных традициях. Традициях, что и говорить, характерных.

Даже сказки у них, и то с душком. Читаешь академическую подборку и диву даешься: носит же такое земля. К примеру, одна начинается так: пошли три брата на разбой. Хотите послушать, что там дальше было?

— Нет, — откликнулись из зала. — И так знаем.

— Как мы видим, нам противостоят природные уголовники, воспитанные в верности тейпу и плевавшие на всех остальных с высокой горки. Особенно на пропагандистскую чушь о всеобщем благе, мире и безопасности. Иноверцы для них — просто говорящий скот или возможная жертва. Не сегодняшняя, так завтрашняя.

Замечу: для паразитирования на более высокоразвитых формах общества родоплеменные структуры — оптимальны. Если в так называемые демократические структуры врастают тейпы, кланы, землячества — пиши пропало. Получается хуже раковой опухоли.

— Лекарство есть? — поинтересовались из зала.

— Давно известно, — ответил Вояр. Опробовано англичанами на гордых шотландцах и любителях картофеля с одного зеленого острова. Опять же, с такой проблемой сталкивались и в Америке. Носителей идеалов родоплеменного устройства зачистили радикально, племенами. Дабы жить не мешали. Геноцид — лучшая ассимиляция, как ни крути. В этих краях на таком решении проблемы настаивал Ермолов. Так что, все известно достаточно давно. Другое дело, у многих есть соблазн единолично пользоваться таким хорошим инструментом конкурентной борьбы, как отмороженные на всю голову горцы. Потому их и сохранили.

— Как мафию в Штатах?

— Примерно. Те тоже живут, пока не переходят за очерченные им рамки, ибо есть случаи, когда надо иметь под руками парочку негодяев.

Зал выразил одобрение сдержанным гулом голосов.

— Продолжаем? — поинтересовался Виктор, и не дожидаясь ответа, заявил:

Если дать себе труд задуматься, то несложно понять, что у сегодняшних жертв и палачей есть много общего. Как тех, так и других такими вырастили и воспитали. Целенаправленно, организованно, в масштабе самого якобы гуманного в мире государства.

Характерная особенность тех, кто пострадал: родовые традиции не поддерживаются, институт семьи — полуразрушен, общество в целом — атомизировано.

Почему? Да все просто. В мирное время бойцы не нужны. Более того, и думать-то разрешено исключительно в строго очерченных для безгласного податного сословия рамках.

Если бы о реставрации капитализма хотя бы заговорили после сразу после Отечественной, то таким говорунам снесли бы шею на счет «раз». Но готовить Реставрацию начали именно тогда.

Медленно, шаг за шагом, проклиная первых большевиков за идиотский идеализм и живучесть коммунистической идеи, во многом унаследовавшей христианские постулаты.

Для того, чтобы сделать из рабов Великой державы рабов конкретных людей, требуется масса времени и усилий, ибо раб державы, в точности, как Раб Божий, по сравнению с рабом капитала — сказочно свободен. Но, к сожалению, продолжает оставаться рабом.

Это — исходное. То, что предопределяет судьбу обывателя в сложные времена, всегда наступающие неожиданно. Называется: рабская психология. Рецепт прост: заложите в период импринтной уязвимости нужные данному обществу социальные рефлексы. В случае СССР они таковы:

1) сознание величия страны и своей малости 2) понимания, что долг гражданина перед страной велик и неоплатен 3) уверенность в том, что личность — ничто перед коллективом 4) чувство вины за ленность, недостаточное усердие, и так далее

5) готовность принять любую чушь за истину, если Авторитет по радио ее изречет 6) безоговорочная уверенность в том, что государство заботится о каждом.

— Чушь! — громко сказал кто-то из местных. Зал внимательно смотрел на лейтенанта, ожидая ответа

Вояр некоторое время помолчал, внимательно разглядывая излишне категоричного оратора, а с добродушной укоризной высказался:

— Не стоит человеку, заряжавшему воду от телевизора, упрекать предков, веривших в коммунизм. Ныне, он скорее всего бы вспомнил о ловле покемонов телефоном…. Да, нам явно не стоит упрекать предков в дикости.