Понаехавшие - [52]

В британской армии быстро растет доля граждан стран Содружества. Имеются в виду отнюдь не гуркхи, благодаря которым Непал как раз ни в какое Содружество не вошел, и с которым Британия поступила по принципу «если враг не сдается - его покупают». Имеются в виду многочисленные представители бывших британских колоний в Азии и Африке, которые вместо самих англичан, не желающих больше служить вообще, пришли воевать за повышение своего уровня жизни и получение вожделенного британского гражданства.

Аналогичные процессы происходят и в Испании, для которой источником легионеров становится Латинская Америка. Общность языка и близость менталитетов сильно облегчают проблему вербовки латиносов, которые также идут воевать за лучшую жизнь (свою собственную, естественно). Ни за что другое они воевать не собираются, поскольку испанская армия ни с кем не воюет.

Больше всего в иностранцах, конечно, нуждаются ВС США. Ирак и Афганистан требуют увеличения численности личного состава сухопутных войск и морской пехоты, несущих основную тяжесть войны (и, соответственно, наибольшие потери), а численность-то, наоборот, уменьшается, поскольку граждане США не проявляют горячего желания увеличивать список этих потерь. Исключение составляют люмпены, которым все равно, и уголовники, которые идут в армию целенаправленно, чтобы потом опыт уличных боев, приобретенный в Азии, принести обратно в города Америки. Почему-то такой контингент не очень вдохновляет американское командование. И здесь спасением становятся иностранцы. Причем, в отличие от Франции, Великобритании и Испании, без всяких регионально-исторических предпочтений. Американцы гребут всех - латиносов, азиатов, африканцев, восточных европейцев. Разумеется, сюда идут наиболее отчаянные, слишком велик риск погибнуть. Но и приз - американское гражданство - тоже в высшей степени соблазнителен, за него можно рискнуть.

Естественно, иностранцы идут служить в западные армии не для того, чтобы умирать, а для того, чтобы жить, причем хорошо. И бытовые условия, и «тяготы и лишения службы» в этих армиях для них гораздо приятнее, чем повседневная мирная жизнь в собственных странах. При этом в большинстве случаев, ни в каких войнах им участвовать не приходится. Уж, в крайнем случае, можно рискнуть: долго в зоне боевых действий западники не держат не только своих, но и чужих. В итоге хорошая жизнь в армии открывает путь в еще лучшую мирную жизнь с новым гражданством. Потеря этой жизни не подразумевается, в худшем случае, она считается побочным риском, сравнимым с образом жизни у себя на родине (тем более, что многие граждане стран третьего мира, вербующиеся в западные ВС, имели криминальное прошлое). Подобная мотивация личного состава делает армию, мягко говоря, неустойчивой в случае по-настоящему серьезной войны. Кроме того, уровень образования иностранцев как правило очень невысок, что также снижает качество укомплектованных ими ВС.

Счастье сегодняшнего Запада в том, что внешней военной угрозы для него нет, поэтому варваризация армий ему ничем не грозит, кроме неудачи в какой-нибудь операции за тысячи километров от собственных границ.

В Советской армии иностранцы, разумеется, не служили, при этом она была многонациональной. В отличие от Российской империи, где значительная часть инородцев (неправославных неславян) в армию не призывалась, в СА призывали всех. И, конечно, равнозначными бойцы разных национальностей не были. Везде и всегда были исключения, но, в целом, высоко ценились славяне, прибалты, представители большинства народов РСФСР (волжских, уральских, сибирских), а из кавказцев - осетины и армяне. С остальными кавказцами, а также тувинцами и представителями Центральной Азии были, скажем так, некоторые проблемы. И проблемы эти с годами не уменьшались, а росли вместе с ростом доли представителей проблемных национальностей в СА. Потому что именно у них рождаемость оставалась высокой, в то время как у славян, прибалтов и большинства народов России она очень быстро снижалась (это происходило в «благословенное» брежневское время, а не в «чудовищные 90-е»). В результате проблемные постепенно стали составлять не только стройбат, железнодорожные и мотострелковые войска, но все шире начали проникать в те рода войск, где было много сложной техники. От этого боеспособность, мягко говоря, не росла. Зато внутренние отношения в войсках быстро ухудшались, поскольку к обычной дедовщине добавилась проблема землячеств, создаваемых, как раз, проблемными. То есть варваризация шла изнутри, причем ударными темпами. Тут СССР и распался.

Это событие автоматически освободило Российскую армию от большинства проблемных военнослужащих. Таковыми, в известном смысле, остались тувинцы. Но более серьезной проблемой был и остается Северный Кавказ, особенно его восточная часть, то есть в первую очередь Дагестан (Чечню здесь рассматривать не будем, оттуда в армию пока не призывают).

Если представители всей остальной России косят от армии всеми возможными способами, то для кавказских юношей служба продолжает считаться важнейшим элементом мужской инициации. Поскольку рождаемость в республиках Северного Кавказа гораздо выше, чем в стране, эти два фактора обеспечивают очень быстрый рост доли кавказцев в рядах Российской армии. Дагестан и здесь идет в авангарде. И по численности населения, и по рождаемости он опережает своих соседей. И что особенно важно, в Дагестане сегодня почти не осталось русских. Их сейчас там менее 5% населения (меньше - только в Чечне), живут они исключительно в Махачкале и других крупных городах. Соответственно, юноши, представляющие многочисленные местные национальности, приходят в армию не вполне адаптированными к жизни в российском обществе.