Понаехавшие - [40]
Полгода работал почти без прибыли: после оплаты аренды и «крыши» выходило долларов 300, из них я 100 долларов тратил на съем квартиры - там же, в Теплом стане. 150 долларов отсылал семье домой, а сам питался просроченными сосисками из своей палатки. А потом друзья объяснили мне, что я бедный оттого, что честный. Что можно покупать залежалый товар с просроченным сроком годности у оптовиков за треть цены. Оказывается, так почти все торговцы и делали. И я стал, за что каюсь до сих пор. Мыл позеленевшие сосиски и «Докторскую» в растворе кальцинированной соды, тем и зарабатывал.
В общем, к лету 1998 года стало у меня получаться по 1000 долларов в месяц. Огромные по тем временам деньжищи! Дочку смог на платный факультет в Нижнем пристроить. Жена уже собиралась ко мне приезжать на постоянку со вторым дитем, планировал ей вторую палатку арендовать.
А тут дефолт! Начинай все сначала! Ну, худо-бедно за два года восстановил свое положение, но в 2001 году случилась беда. Объявили мне азербайджанцы, управлявшие рынком, что палатку мою сносят под реконструкцию. Но можно внести 8000 долларов и получить точку в другой части рынка. 2000 долларов было своих, остальные назанимал. Думал, отобью за полгода-год. А азербайджанцы меня кинули. Ни денег, ни палатки. Сунулся к солнцевским, что крышевали этот рынок. А они говорят: давай еще 8000 долларов, отобьем мы твои деньги. А где их взять-то, деньги?
В общем, пришлось мне идти на рынок в тягачи, то есть в разнорабочие. Ну, подворовывал немного, долларов 600-800 получалось. А тут и цены за съем квартиры поднялись, стали с меня просить 400 долларов в месяц. И жена постоянно денег требует - на то, на се, привыкла уже к хорошей жизни. Ну, в общем, стал я пить понемногу. А через полгода помногу. На водку деньги нужны, ну и унес я однажды пласт мороженых окорочков. Заловили меня, побили сильно, и выкинули с рынка.
До этого для меня Москва была - мой рынок. Нигде почти и не был, с жизнью московской не сталкивался, если с ментами были проблемы, то азербайджанцы с рынка все улаживали, это тоже входило в плату.
А тут - пришлось в мир выходить. Помаялся я! В приемник-распределитель меня помещали, били несколько раз сильно. Пристроился я на Бибиревский рынок снова тягачом, да от водки силы уже не те, к тому же локтевой сустав мне выбили, не было больше сил таскать тяжести. Жена, конечно, не захотела меня знать. Дочка вышла замуж, даже на свадьбу не пригласили, через 3 месяца только об этом узнал.
Жизнь пошла наперекосяк. Устроился сторожем вот в этот гаражный кооператив на «Кантемировской», сижу тут четвертый год уже. Три года не пью, в Бога стал верить, но в церковь не хожу - стыдно. Вот здесь в будке Библию и читаю. Денег на еду хватает, мужики из гаражей, если что, одежду принесут, книжки опять же. В Москву почти не выхожу. Купил себе специально школьные учебники по химии, думаю, с годик оклемаюсь тут и вернусь в Дзержинск, хочу учителем химии в школу пойти.
Только жена сказала, чтобы я не возвращался, не хочет пускать меня в квартиру. Я могу, конечно, в школе жить, я ко всему привык. Надо только в себя прийти. Долг-то я не отдал тогда, рано мне еще раскрываться, пусть все быльем порастет.
Наталья Стеценко, 27 лет. Город Ласпи, Крым, Украина
Вы спрашиваете, почему однажды я решила, что надо ехать в Москву? Сама не знаю. Обстоятельства. Вот в нашем маленьком городе зарплату платить перестали. Просто взяли и разогнали нашу малярную контору, в которой мы работали после училища. Разогнали, значит, бригаду, начальник сказал: «Гитлер капут, невыгодно. Боле не треба. Заказов больших нет, а малые себе сами ищите». Искать было трудно, люди у нас становились все более и более неплатежеспособными. Почему? Да потому, что в конце девяностых и после денег в городе не было совсем. Все пошло псу под хвост. Бетонный завод - и тот остановился.
Завод был государственный, потом его купил магнат Пасюк. Это не фамилия, это прозвище, так его у нас называли. Что он сделал сразу, как завод купил? Зарплаты урезал. Стал платить намного меньше, чем было при Советах. Люди работают даром, а он гребет сверхприбыли. Вот и весь капитализм. В городе началась нищета. У нас там со столбов электропередачи все щитки посвинчивали. Все в скупку снесли. Короче, идешь по городу, в каждой помойке кто-нибудь роется, а из каждого столба провода торчат. Напряжение сами знаете, какое, адское, не то что в розетке. Когда детей рядом видишь, за них страшно. И крышки с люков тоже поснимали. Опять же мы детям говорили: идешь - по сторонам не смотри, смотри под ноги, а то в колодец упадешь, ноги переломаешь. Вот тогда народ постепенно в Москву потянулся. Многие уехали, не только маляры, конечно. Вначале ездили фруктами торговать. И все привозили или присылали деньги - без денег из Москвы никто не возвращался. Нам это очень понравилось. Пока батя материл Пасюка, наша мама поняла, что в Москве можно заработать. Ну что ж? Не растерялась. По осени набрала на пустырях и на задворках ящиков, какие покрепче, рассовала по ним виноград, абрикосы, еще что-то - и в поезд. Там мы ей помогали в поезд загрузиться, а тут она сама. Сейчас представить не может, как такую тяжесть таскала. Но когда такое отчаянье, и денег нет совсем, еще не то сделаешь. Со второго или третьего раза я с ней стала ездить, помогать. Что ж, торговали.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…