Понаехальцы - [25]

Гапа — умница. Спать с мудрецом… с мудрецой? Не только приятно, но и полезно. Не только сексуально, но и креативно.

Товар должен быть старым. Но сделанным по-новому. Или новым, но удовлетворяющий старую потребность.

Ага. А вот если…

* * *

Если отбросить всякие мои фокусы в Усть-Ветлужском торге, которые второй раз не стрельнут, ошибки той стороны, которые повторяться не будут — не дураки, то получается «дерево вариантов»:

1. Традиционные товары с минимальной обработкой.

Пример: пушнина, сырые кожи, воск… Невыгодно: прибыль маленькая. Купцы могут взять эти товары в других местах.

2. Новые товары.

Пример: краска для волос, колёсная мазь… Невыгодно: единичные экземпляры по бросовой цене. Купцы считают покупку таких вещей высоко-рисковым вложением.

3. Традиционные товары с нетрадиционной технологией.

Во-от… Товар известный, знакомый, понятный. Но сделанный таким образом, что, даже при некотором снижении цены, себестоимость падает так, что прибыль становится… интересной.

Пример: фарфор. По сырью и технологии я уже могу повторить свои «пердуновские опыты». С существенными расширениями. Есть уже, по результатам производства «золотого дерева» и «терракотовой армии», кое-какие представления о росписи, красках, глазури, обжиге, инструментах. Могу сделать похоже на толстостенные китайские чашки-пиалы. Тонких, в 0.4 мм — пока не потянем.

Вес — около 200 грамм. Цена фарфора — выше цены золота. Такая чашка — полста кунских гривен.

Ура-а! Сща как разбогатею..!

Вопрос: сколько таких чашек можно продать?

Ответ: смотря где.

В Муроме — одну-две. Князю и княгине. Четыре чашки — годовое жалование серьёзного боярина на приличной должности. Две-три — всё жалование княжеского гридня за все годы службы. За всю его жизнь.

Деталь: рыночной единицей, покупателем/производителем является не человек, а семейство, дом. Я это уловил, когда зимой с кудатями торговал. Когда вместо хлеба для всех — втюхивали игрушки для любимых внуков конкретного «деда дома».

Возможный регион сбыта — Волжская Булгария. Примерно сто тысяч хозяйств. Какая часть из них готова отдать за… да хоть за что! — десяток здоровых рабов? Сотню-другую коров или кобыл? Что это за люди? — Не крестьяне, пастухи, ремесленники. Даже не торговцы или духовенство. Верхушка аристократии, «эмирята».

Сто-триста штук — весь потенциальный фарфоровый рынок целого государства.

Дальше — как обычно: этим — не нужны чашки, этим — нужны, но не той расцветки, эти — хотели бы, но не сейчас. Реально, с приплясами, подлизыванием, впихиванием в руки невпихуемого и заглядыванием в глазки мутненькие, в душу и в кошелёк — процентов десять. От одной-трёх сотен.

Товар — «длительного пользования». Следующий раз такой… торговый успех — лет через десять-двадцать.

А экспорт-транзит? — Купили и повезли! В Персию! А там-то…! Народу-то — много! Богатеев-то — не резано!

Никто не ведёт торг фарфором из Руси в халифат. Не поймут, не оценят. Не купят. «Азия-с».

Другая крайность: пряслени. Могу наклепать хоть целый учан. А сбыть? Сто тысяч булгарских семейств, в каждом прялка, на прялке — пряслень. Новые нужны не каждый год. Свои грузила для веретён есть. Тысяч пять-десять — можно продать. Скажем, по три сотни на гривну. Это — доход? Из-за которого нужно гонять людей с лодкой за полтыщи вёрст?

Я могу с разных сторон к этой теме подходить, но смысл простой: есть кусок здешнего реала, называется — рынок. Размер — в игольное ушко, изуверски регулируем, консервативен и к любым новизням — крайне невосприимчив.

Обоснованно — опыт множества больших и малых торговых катастроф. Пример самозарезавшегося «нефритчика» — из свеженького. Кто сильно рисковал — потомства не оставил. Сходно с косностью крестьянства в агрономии.

Есть товары массового спроса.

Пример: простое полотно. Я им торговать не буду — самому нужно.

Есть товары военные.

Пример: блочный лук. Я ими торговать не буду: нужны самому, напрочь не нужны потенциальному противнику.

Есть товары высокотехнологичные.

Пример: «Белая Ласточка». Я их продавать не буду: подъём соседей мне не нужен.

Есть товары трудоёмкие.

Пример: вот то разнообразие стеклянных бус, которое я перечислял. Я ими торговать не буду: у меня нет множества свободных рук — некому производить.

Короче: нужен технологически достаточно примитивный, низкотрудоёмкий, потребительски известный, транспортно удобный предмет роскоши невысокой стоимости в массовой серии.

А не вспзд…ся ли нам как-нибудь эдак? Заливисто-залихватски? В свете вышеизложенного.

* * *

Забегаю как-то к своим стекольным печкам. Печки, как здесь принято, врезаны в склон оврага, напротив, в теньке на травке, лежат два моих главных мастера — старый да малый, Горшеня с Прокуем, и нагло, посеред рабочего дня, попивают пиво.

Разруха, блин! Бардак, факеншит!

– Мужики, у вас дела нет?

– А ты, эта, пивка не хочешь? А дело наше вот — само делается.

И Горшеня, благостно так, не стряхнув «усы» пены, тычет кружкой в сторону крайней печки. А от неё на тридцать шагов жаром несёт.

– Излагай. Какое у вас тут дело делается.

Пиво я не пью.

«Вы за пивом? — Я тоже хочу. Поменять интеллект на мочу».

Не моё. А уж по жаре — и вовсе. Но рядом присел. Горшеня вздохнул тяжко, сел прямо, кружку отставил: