Помпеи - [35]
Сукно в древности изготовляли таким же способом, как и теперь: шерстяную ткань в помпейских сукновальнях превращали в сукно с помощью тех же операций, что и на современных суконных фабриках; разница только в масштабах производства и в том, что теперь работают машины. Шерстяная ткань становится сукном, потому что поверхность овечьей шерсти покрыта чешуйками или зубчиками, которые придают ей цепкость и способность, особенно под влиянием влаги, тепла и механических сотрясений, плотно сцепляться с соседними волосками или, как говорят, «сваливаться». Первой работой сукнодела, современного и античного, было валяние шерстяной ткани. Теперь эту работу исполняют особые суконовальные машины, в которых шерстяная пропитанная теплой жидкостью ткань пропускается между двумя вращающимися цилиндрами и протискивается в узкий желоб с крышкой, приваленной грузом. Ткань продвигается в них с трудом, сильно сжимается, трется о стенки желоба и о крышку и таким образом сваливается. В старых машинах ткань сваливал своими ударами пест особого устройства. У античного сукновала не было в распоряжении даже такого песта. Следует еще заметить, что сукновальня в древности была одновременно и прачечной, где производилась стирка и починка старой одежды, причем италийские сукновалы («фуллоны» по-латыни) были в этом деле большими мастерами: самая ветхая одежда выходила из их рук в таком виде, что ее с трудом можно было отличить от новой.
В 1825 г. на одной из самых аристократических помпейских улиц, на улице Меркурия, начали раскапывать здание, которое оказалось сукновальней, при этом самой большой изо всех, найденных в Помпеях. Кроме специального оборудования здесь нашли еще драгоценный документ, объясняющий работу фуллона, — это своего рода история штуки сукна, изложенная на фресках, которыми был расписан во внутреннем дворе большой угловой столб, служивший вместе с другими опорой для террасы, где развешивали для просушки мокрые сукна. На первой фреске (рис. 24) изображены четыре загородки; в каждой находится по глубокому круглому чану, полному до краев какой-то жидкостью. В ней стоят рабочие; трое (немолодой лысый человек и двое юношей), вытащили из чана по куску материи и держат ее на весу, чтобы стекла вода; четвертый (юноша), опершись руками о стенки своей ниши, подпрыгивает вверх, исполняя знаменитый «танец фуллонов», с помощью которого античный сукнодел валял сукно и в то же время промывал его: сукновальный пест и стиральную машину заменяли ему собственные ноги>{16}.
Рис. 24.
Мылом для стирки в древней Италии не пользовались, и, чтобы смыть с шерсти грязь, сукновалы клали в воду щелок или особую так называемую «сукновальную глину», которая обладает способностью впитывать в себя жир. Иногда вместо воды пользовались мочой животных (особенно хорошей считалась верблюжья) или человека: моча, простоявшая несколько дней, образует с жиром, впитавшимся в ткань, жидкое аммониакальное мыло, прекрасно смывающее грязь. Фуллоны часто выставляли на улицах большие посудины для прохожих; Марциал упоминает их в одной очень резкой эпиграмме. В «Новых раскопках», неподалеку от дома, где жил сукновал Фабий, на углу нашли большую винную амфору с отбитым горлышком; это и была «старая посудина скупого фуллона» (Марциал) — единственный экземпляр, сохранившийся на своем месте. Материю, вынутую из чанов>{17}, тщательно и неоднократно прополаскивали, развешивали на веревках или жердях (за сукновалами закреплено было законом право развешивать свой материал даже на улицах), давали ей подсохнуть и затем приступали к ворсованию — следующей работе, изображенной на другой фреске.
Рис. 25.
Цель ворсования — образовать на поверхности плотно свалянной материи слой торчащих волокон и придать ей таким образом пушистость и приятную мягкость. Для этого теперь поверхность ткани надирают ворсовальным барабаном, к ободьям которого прикреплены узкие рамки с насаженными на них шишками ворсянки (Dipsacus fullonum). В Помпеях сукно надирали вручную или шкуркой ежа («без его игл мягкая овечья шерсть была бы ни к чему людям», — замечает Плиний), или шишками чертополоха, из которых делали особые ворсильные щетки. Такую щетку видим мы в руках женщины на фреске из той же серии; она чистит ее палочкой (рис. 25). На другой фреске (рис. 26) изображен молодой работник, который как раз, по-видимому, шкуркой ежа надирает желтую с красными волнистыми полосами материю, свисающую с подвешенной к потолку жерди. К нему направляется другой юноша, который несет на плечах легкую плетеную клетку, напоминающую по форме остов кочевой юрты. На эту клетку натягивали ткань, вымытую и прошедшую через руки ворсовальщика, если только она не была крашеной, а внутри клетки ставили сосуд с зажженной серой. Его и держит в руке один из юношей на фреске; такие сосуды и до настоящего времени употребляются в Италии для углей. Серные пары уничтожают всякие пятна, особенно органического происхождения, например винные.
