Девушка-лаборантка всё не шла. Галя, пристроив кошёлку с обедом в холодок, ахнула:
— Мне ж на виноградник время! Юлька, со мной пойдёшь чи Петрушу здесь обождёшь? Ничего, гляди, не трогай! Одна домой не забоишься?
Этого ещё не хватало!.. Да Юлька готова была ждать хоть до вечера! Галя исчезла. Как только хлопнула внизу дверь, на цыпочках, придерживая халат, она обошла лабораторию. На пробирках наклеены этикетки, номерки. В больших песочных часах тихо сыплется светлый песок. Вот он окончился, где-то звякнуло, точно будильник старый… Юлька быстренько села на стул у окна. Вдруг сейчас войдёт Пётр? А она ждёт его уже с обедом. Юлька подтянула редькин хвост, засучила рукава.
Но время шло, а Пётр и Таня не приходили. В этажах по-прежнему шуршало, всплёскивало что-то… Когда стихало, становилось слышно, как из пробирки на стол капает вода. Юльке надоело разглядывать сонный телефон, она уставилась в окно. Сквозь тополя сверкнуло солнце, и будто огромное зеркало прорезалось. Тут-то и вошёл Пётр.
Как же он вошёл? Звонок ведь не звонил! Значит, у него, как у главного начальника, собственный ключ?
— Ты здесь?! — удивился Пётр. — Зачем сюда попала?
— Я… Мы с Галей… Обедать вам привезли! Пожалуйста…
— Вот это хорошо. А Татьяна где?
— В бассейне. В каком-то резервуаре!
— Ну, в резервуар она не полезет, — засмеялся Пётр. И крикнул так, что отдалось по всему зданию: — Татьяна!..
— Здесь я, Пётр Фёдорович! Глинозём пора засыпать. — Таня, лаборантка, появилась как из-под земли.
— Ступай в контору, зарплату дают. Мы с ней сами управимся, — кивнул Пётр на Юльку.
— Ой, спасибочко!
Танины сандалеты бойко застучали вниз по лестнице.
— Идём, — коротко приказал Пётр.
— Куда?
— Увидишь. Халат здесь оставь.
Это было сделано с удовольствием! Пётр вышел на лестницу, отворил дверь «в этаж». Юлька за ним. Ну и ну!
Громадное, светлое и чистое помещение — хоть на пол ложись — казалось похожим на бассейн для плавания. Огромные резервуары с пенящейся голубовато-серой водой разделял узкий, вроде капитанского мостика, проход. Чернели трубы, краны, блестели стрелки-указатели; круги-колёса были выкрашены зачем-то красным…
Пётр нагнулся, покрутил одно из красных колёс; в помещении загудело сильней, и вода ближнего резервуара, заклокотав, стала медленно опускаться, обнажая влажные, в узорах, стенки.
— Стоп! — сказал Пётр. — Так будем с тобой держать.
Они сошли вниз, оставив входную дверь фильтровальной незапертою. Рядом находился сарайчик. Пахнуло прохладой резко, неприятно: сарайчик был завален глыбами спёкшейся грязной соли.
— Вёдра вон возьми!
Юлька послушалась, брезгливо морщась. Неужели Пётр навалит ей оба ведра этой противной соли? Дома и одного-то мама не позволяла поднимать…
Пётр быстро кидал «соль» маленькой лопатой.
— А зачем она? — Юлька держала вёдра, неловко растопырив руки.
— Глинозём-то? Воду фильтровать. Наша вода и в пищу идёт. На пол, на пол поставь, тяжело ведь!
Пётр отобрал у неё вёдра, она заспешила вперёд, распахивая дверь фильтровальной.
— Не сюда. В лифт!
Сбоку оказалась ещё дверца. За ней — совсем странное помещение, будто колодец кверху ногами. Пётр поставил вёдра в бадью, висевшую на тросе под огромным чёрным крючком.
— Пошли лифт запускать.
Заперли дверь фильтровальной на ключ и поднялись чуть не под крышу. Здесь стояли три большущих чана, в них из душа лилась и брызгала вода. Пахло, конечно, — бррр!
— Хочешь сама лифт запустить? — Пётр показал на рукоятку в стене.
— А… куда? Как?
— Нажимай. Да не бойся, дави, трусиха!
Она надавила, встав зачем-то на цыпочки. Тотчас раздался громкий скрежет, а через секунду из люка в полу выехала бадья с их вёдрами. Щёлкнув, лифт остановился.
— Ну? — подмигнул Пётр.
— Прямо как у нас в доме! — ответила Юлька.
Он ссыпал вёдра в чаны, прибавил воды в душе и сказал весело:
— Вот и с глинозёмом управились. Теперь обедать айда.
— Айда! — обрадовалась Юлька.
Оказывается, Таня-лаборантка была уже на месте, даже разогрела где-то принесённый девочками обед.
— Три миски ставь, вместе поедим, — распорядился Пётр, моя над раковиной руки и протягивая Юльке мыло.
— Это же для вас! Вы же домой не скоро…
— Какой я тебе ВЫ? Для тебя. Мой лапы и живо за стол. Бабуля на целую артель приготовила…
Уселись. Поели с большим подъёмом. Пока Таня убирала со стола, Пётр курил, стоя у форточки.
— А ведь плохи наши дела, девочки! — вдруг сказал он.
Юлька недоумевающе подняла глаза.
— Ты, сестрёнка, горожанка, цену воды вряд ли знаешь…
— Знаю! Мы дома платим. Копейки, конечно…
— Я не про то. — Пётр рассмеялся. — И когда дождь идёт, небось ворчишь: гулять нельзя.
— Конечно. В дождь плохо.
— А для нас, Юлечка, — Пётр выпустил в форточку белое тающее колечко, — без дождей худо. Нет воды, полная беда. Надо ведь и ферму обеспечить, и гараж, и столовую. А рабочие в совхозе? Огороды посохнут: не будет ни овощей, ни фруктов. Уровень воды до десяти метров спал. Понимаешь?
Юлька сочувственно потрясла головой. Так приятно было, что Пётр говорит с ней, как с равной, делится заботами…
— Знаешь, какой глубины должно быть водохранилище при нормальном весеннем пополнении?
Юлька пожала плечами, похлопала ресницами.
