Помойник - [18]

Удивили меня и цены. Они были на порядок ниже, чем на самом дешевом московском оптовом рынке. Они представлялись просто чисто символическими.

— Выбрали чего-нибудь? — подбоченившись, поинтересовалась рыжеволосая продавщица.

— Пока еще нет. Глаза прямо разбегаются. Что-то у вас все тут дико перемешано.

— Что есть, то есть. Помойник не любит порядка.

— Какой Помойник? — спросил я. И вспомнил, что Шура тоже говорила о нем, когда навещала меня в больнице.

— Это у нас в поселке бытует такая присказка.

— Понятно, местный фольклор.

— Во-во, типа того.

— Помойник не Помойник, но у вас все тут дико перемешано. Это я вот к чему. Вы, Юля, можете запросто взвесить мне вместо мармелада, скажем, мелких гвоздей.

— Ну, что вы, милый покупатель! Не волнуйтесь ради бога! Я не ошибусь! Обещаю, что кушать гвозди вместо мармелада вы не будете. Равно как и болты с шурупами, — хихикнула она.

— Спасибо, это обнадеживает. Посоветуйте мне тогда что-либо на свое усмотрение, — попросил я. — Естественно, то, что пригодно в пищу.

— Обижаете, у нас все продукты пригодны в пищу. Отравы мы принципиально не держим.

— Однако, к слову, у того изделия не слишком свежий и аппетитный вид, — показал я на батон заветренной колбасы за стеклом витрины.

— Разве? — удивленно вскинула брови Юля. — Но это же сущие пустяки! Перед употреблением это колбаску следует только сварить или поджарить. Делов-то на пять минут. И все болезнетворные микробы и бактерии мигом передохнут. Без остатка. И вы насладитесь настоящим колбасно-чесночным вкусом.

— Ваши сосиски-сардельки из той же серии? — спросил я.

— Как котлеты и пельмени, — ответила она.

— Признаться, по натуре я не экспериментатор. Судьбу испытывать я не буду. Поэтому придется мне ограничиться консервами, — сказал я, взял с прилавка банку тушенки и повертел ее в руках. Банка выглядела крайне подозрительно. У нее были деформированы бока и оборвана этикетка. К тому же, уже год как истек срок ее годности.

— М-да, — протянул я, возвращая банку на место. — А как у вас вон та селедка, плавающая в бочке?

— Прелесть, а не селедочка. С тонким ароматным душком. Любимая закуска всех наших здешних мужиков.

— С душком? Выходит, что протухшая?

— Ну, не совсем, есть можно. Пока ею никто еще не травился.

— Отрадно слышать, что обходится без жертв. Геройский, однако, у вас народ, — заметил я. — Юля, вы не подумайте, что я чересчур привередливый человек. Но я попробую вашу селедку как-нибудь в другой раз. А как насчет обычного хлеба?

— Свежий хлеб нам не привозили уже неделю, — сказала Юля. — У нас есть пшеничная мука. Только ее нужно хорошенько просеять.

— Ага, ясно. Ну а крупы у вас имеются?

— Пожалуйста. В самом широком ассортименте. Попадаются нормальные пакеты, попадаются — с малюсенькими червячками и жучками. Но это ерунда. Переберите крупу перед готовкой.

— Что у вас все продукты такие не качественные?

— Как же иначе, если почти все они со свалки, — невозмутимо произнесла Юля.

— Вы хотите сказать…

Я не договорил, потому что в магазине появилось новое лицо. Краснощекая тетка с крупным мясистым носом, одетая в изящное пальто с шикарным воротником из чернобурки. Она поздоровалась зычным голосом и окинула меня заинтересованным взглядом. Потом, в мучительных колебаниях, постояла у прилавка и купила несколько осклизлых куриных окорочков, пачку маргарина, пакет чая и еще какую-то мелочь.

Видно было, что тетка была не прочь потолковать с продавщицей. Но не решилась делать этого при постороннем. С ухмылкой кивнула нам, шмыгнула носом и, семеня ногами, вышла на улицу.

— Так, Юля, ты говоришь, что ваши продукты с городской свалки? — спросил я, невольно переходя на «ты». Юля относилась к той категории людей, которые с трудом располагают к иной форме общения.

— Конечно, Володя. С нее родной.

— Ты меня знаешь? — удивился я.

— А то, как же! Ты недооцениваешь наших местных жителей. Тебя сейчас не знают у нас в поселке разве что грудные младенцы. Да и они знают. Только сказать не могут. Ведь ты племянник покойного Виктора Бугримова, — улыбнувшись, произнесла рыжеволосая продавщица.

— Точно, племянник, — согласился я.

— Ну а то, что в нашем магазине почти все продукты со свалки, мы не скрываем. Откуда бы у нас тогда взялись такие низкие цены? Нет, мы пробовали раньше торговать непросроченными товарами. Но их не брали — дорого. Эти же — пожалуйста. С великой радостью. Скажу больше, к нам приезжают отовариваться со всех окрестных деревень.

— И не травятся люди?

— От грибов гораздо чаще. Мы что вредители, чтоб травить наш собственный трудовой народ? Заведомое гнилье мы в магазине никогда не предлагаем.

— Но мне любопытно, как на это смотрят контролирующие органы? — спросил я. — Та же торговая инспекция, к примеру?

— В контролирующих органах не люди работают, что ли? Им что есть не нужно? Честное слово, ты будто из Америки приехал. Не знаешь, как это у нас делается.

— Стало быть, даете взятки?

— Угу, взятки, — хмыкнула она. — Володя, ты надолго в наши края?

— Наверное. Но будущее покажет.

— Не сомневаюсь. Ничего, постепенно привыкнешь к нашей пище.

— Разумеется, привыкну, — кивнул я. — Сейчас же посоветуй, что мне у вас купить.