По Волге прошёл ещё один пароход. От него к берегу стали накатываться большие волны. Они, шипя, набегали на песок, оставляя белую пену. Павлик отступил подальше от воды, не выпуская удилища из рук, а поплавок приплясывал на волнах у самого берега. И никак не понять, — на волнах его так подкидывает или дёргает какая-нибудь рыба? Павлик поднял удочку, а с крючка сорвалась и снова шлёпнулась в воду серебристая рыбка. Как Павлик удержался и не кинулся за ней в Волгу, он даже сам удивился. Ведь вот она, живая, настоящая, пойманная им, была почти в руках…
— Противный пароход, — рассердился он и погрозил пароходу кулаком. — Из-за тебя…
А пароход громко и торжествующе прогудел, словно был очень доволен, что помешал Павлику в рыбной ловле.
Потом волны утихли. Перед глазами опять лежала широкая и спокойная Волга. Как серебристая чешуя, на солнце искрилась лёгкая водная рябь. Придерживая одной рукой карманчик, чтобы не выползли последние червяки, Павлик другой рукой держал удилище, стоя у самой кромки воды и пристально наблюдая за поплавком. От недавней дремы у него не осталось и следа.
Да, не так-то просто рыбу ловить! Но сдаваться Павлику не хотелось. Хоть одну, хоть маленькую, а поймает. Пусть до самого вечера придётся стоять, — всё равно.
Долго он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Рука, державшая удилище, затекла, и по ней побежали мурашки. Поплавок торчал неподвижно, хотя на крючке было насажено целых два червяка. Заснули, что ли, там рыбы? Хоть бы клюнуло один раз.
Нет, не клюнуло, а медленно, будто нехотя потащился поплавок в сторону и так же медленно стал тонуть. Вот над водой остался только самый кончик куриного пера. Он продержался ещё немного, словно прощаясь с Павликом, и скрылся. А Павлик не знал, что делать. Он дёрнул удилище к себе, — оно не подавалось. Наоборот, его тонкий конец, висевший над водой, склонялся всё ниже, сгибаясь дугой. И вдруг Павлик ощутил резкий рывок, чуть было не выхвативший у него из рук удилище. Павлику показалось, что вместе с этим рывком его сердце тоже рванулось и упало куда-то вниз. Леска, натянутая, как струна, всё круче сгибала тонкий конец удилища. Павлик старался изо всех сил удержать его, схватил даже обеими руками и чувствовал, что его стягивает с берега в воду. Ноги ползли по сырому песку, не находя опоры.
— Минька… Шурик… — испуганно выдавил он из себя.
Но Миньке как раз в это время попался ёрш, и он старался освободить крючок, застрявший в колючих жабрах, а Шурик таращил на Павлика изумлённые глаза, будто остолбенел, и не мог двинуться с места. Павлик хотел уже бросить удилище, когда к нему подоспели Вовка и Алик. Вовка обхватил поперёк туловища самого Павлика и, напыжившись, старался оттащить его от воды, а Алик перехватил в свои руки удочку. Пятясь назад, Павлик наступил Вовке на ногу, и, споткнувшись, они оба упали.
Алик, хотя и имел рыболовный опыт (червяка, например, не глядя на крючок насаживал), но один тоже ничего бы, пожалуй, не сделал. Быстро поднявшись с земли, Вовка поспешил к нему на помощь. Теперь они вдвоём, четырьмя руками держали конец удилища. Сильная рыба пыталась уйти в глубину, но они удерживали её.
— Оборвётся, уйдёт… — с отчаянием прошептал Алик.
Повинуясь требовательным рывкам рыбы, он вошёл по колени в воду и стал осторожно отводить удилище в сторону, медленно отступая к берегу. Вовка шаг в шаг следовал за ним.
Вот уже и береговой песок под ногами. Ещё шаг, ещё…
Павлик бестолково метался около них, и его трясло, как в лихорадке. Дрожали руки и ноги. Вдруг он услышал, как что-то громко плеснуло и рыба показала над водой свою голову. Теперь Алик и Вовка всё быстрее отходили от воды, а большая очумелая рыба, широко раскрыв круглый рот и извиваясь всем телом, безуспешно пыталась сопротивляться. Вот она уже на отмели и видна вся — яркосеребристая, с розоватыми плавниками и тёмным хвостом.
— Скорей, скорей!.. — торопил Павлик ребят, приседая на корточки и тут же выпрямляясь, опять приседая и опять выпрямляясь, словно делая физкультурную зарядку.
Но Алик знал, как надо вываживать крупную рыбу. Побледневший, с крепко закушенной губой, он не давал возможности рыбе опустить голову в воду, и она словно пьянела от воздуха.
И вот она уже на песке. Не дав ей очнуться, Алик мгновенно подскочил к ней, вцепился пальцами в жабры и поволок её по береговому песку подальше от воды.
Только теперь можно было глубоко и облегчённо вздохнуть. Победа была одержана. Алик облизнул языком пересохшие губы и в изнеможении опустился на песок рядом с рыбой. А Вовка стоял и, сам как рыба, тяжело дышал открытым ртом, раздувая свои толстые щёки.
Павлик не верил собственным глазам. Неужели это на его удочку попалась такая большая рыба? Сколько в ней? Пуд?..
Рыба лежала неподвижно, только пошевеливала жабрами и ловила круглым ртом воздух. Под одним глазом у неё было красноватое пятнышко, и оттуда торчало наружу остриё крючка. Но вот, опомнившись, она сильно ударила хвостом по песку и подпрыгнула в воздухе.
Что она только не делала! Кувыркалась, переворачивалась с боку на бок, вывалялась вся в песке, как котлета в толчёных сухарях, снова подпрыгивала и ударяла хвостом. И тогда сразу зашумели все ребята.
