Помощник хирурга - [47]

«Собачий нос» («dog’s nose») — смесь пива с джином [?]

Шраб — напиток из апельсинового или лимонного сока, сахара и рома [?]

Hoare’s Bank — старейший частный банк Великобритании и один из старейших банков в мире. Основан Ричардом Хором (Хоаром) в 1672 г. [?]

Durham ox – кастрированный бык, ставший известным в начале XIX века из-за своего большого размера и массы. Считается ранним представителем прародителем шортгорнской породы рогатого скота, помогшем установить стандарты, по которым определялась порода. Быки шортгорнской породы весят 850— 950 кг (до 1200 кг), коровы 500—600 кг (до 750 кг). [?]

Гуго Гроций (1583 — 1645) — голландский юрист и государственный деятель, философ, христианский апологет, драматург и поэт. Заложил основы международного права, основываясь на естественном праве. Самуэль фон Пуфендорф (1632 — 1694) — знаменитый немецкий юрист-международник, историк, философ. [?]

Фаэтон — лёгкая открытая повозка, запряжённая одной лошадью. [?]

Марчелло Мальпиги (1628 — 1694) — итальянский биолог и врач. Один из основоположников микроскопической анатомии растений и животных, проводил исследования в области гистологии, эмбриологии и сравнительной анатомии. Ян Сваммердам (1637 — 1680) — голландский натуралист. Джон Рэй (1627 — 1705) — английский натуралист. Опубликовал ряд важных работ о растениях и животных, а такжеклассическую работу в традиции натуральной теологии — Мудрость Божия, явленная в деле творения (Wisdom of God, Manifested in the Work of Creation, 1691). Рене Антуан Реомюр (1683 — 1757) — французский естествоиспытатель. Матюрен Жак Бриссон (1723 — 1806) — французский зоолог и естествоиспытатель. Жорж Леопольд Кювье (1769 — 1832) — французский естествоиспытатель, натуралист. Считается основателем сравнительной анатомии и палеонтологии. [?]

«Arabia Felix» («Счастливая Аравия») – название, данное античными географами юго-западной части Аравийского полуострова (территория современной Йеменской Арабской Республики и частично Народной Демократической Республики Йемен) [?]

Можно перевести как «со мною вместе в консульство Бьюта». Аллюзия к строфе Горация «O nata mecum consule Manlio» («Со мною вместе в консульство Манлия»), в данном случае имя римского консула заменено названием марки вина. [?]

Eclaircissement — (фр.) объяснение, пояснение [?]

Этьен Жоффруа Сент-Илер (1772 – 1844) – французский зоолог, континентальный предшественник Дарвина и предтеча современного учения об инволюции [?]

Гийом Дюпюитрен (1777 – 1815) – выдающийся французский врач, военный хирург, анатом, учёный, педагог, барон, меценат [?]

Жан-Николя Корвизар (1755 — 1821) — знаменитый французский медик, занимавшийся болезнями сердца. Один из основателей семиотики [?]

Документ, обычно выдаваемый перевозчиком груза грузовладельцу. Удостоверяет право собственности на отгруженный товар и который может передаваться от одного владельца к другому [?]

отрывок из арии доктора Бартоло оперы Моцарта «Свадьба Фигаро». Вероятно, отрывок приведён по той причине, что фамилия оного доктора напомнила имя другого известного человека — Бартоло да Сассоферрато (1313/1314 — 1357) — итальянского юриста, главы целой школы толкователей римского права. Его имя было нарицательным для обозначения учёного законника [?]

Действующее лицо всё той же «Свадьбы Фигаро» Моцарта [?]

Глава 5

- Боже, Мэтьюрин, как же я рада, что ты вернулся. — Диана вприпрыжку пересекла гостиную миссис Фортескью и обеими руками вцепилась в Стивена. — Удачно съездил?

Пойдём в сад, всё мне расскажешь. Миссис Фортескью спустится в любую минуту вместе со своим тошнотворным выводком, не стоит с ними встречаться. Хотя постой, ты выглядишь измотанным. Давай-ка присядем. — Она подвела его к софе. — Что ж, дорогой, как всё прошло?— Да как обычно, — начал он. — Много суеты, масса задержек и под конец осознание того, что всё это можно было провернуть ничуть не хуже, если воспользоваться услугами почты. В Туаме или Атенрае я забыл зубную щётку, а в Дублине — пару прекрасных шлёпанцев. На обратном пути американский бриг-приватир загнал нас в Холихед, где мы вздрагивали от каждого шороха.

Привычка смирила его с нынешней Дианой, и он скорбел о Диане былой лишь когда оставался в одиночестве. По-своему ему даже нравилось сидеть сейчас подле неё, ведь вместе они чувствовали себя свободно, ее приветливость создавала иллюзию возвращения домой. Стивену вновь подумалось, что их брак может оказаться весьма удачным. Он отметил, что Вильерс прекрасно выглядит и совершенно здорова. Безупречный цвет лица, часто присущий дамам в положении, придавал ей особый блеск — очевидно, ей повезло избежать обстипации,[1] хотя этот недуг часто сопровождает интересное положение.

Однако намётанный глаз также приметил, что за охватившим сейчас Диану напускным воодушевлением и показным удовольствием не всё так радужно. Да что там — совсем напротив. Признаки сильного несчастья было непросто определить, но относительно их наличия не могло быть сомнений. Как и признаков не так давно пережитых раздражения и томления духа.

Причина стала ясна через мгновенье, когда появилась миссис Фортескью со своими детьми. Пятёрка отпрысков показалась Стивену тошнотворной в той же степени, что и любой другой выводок: коренастые, непримечательные, мелкие и сопливые создания с низкими лбами, склонные таращиться во все глаза да совать пальцы в рот, но в общем, ничего криминального. В противоположность им, мать олицетворяла одну из тех флотских жён, само наличие которых наводило Стивена на размышления о нелегкой судьбе моряка. Это была в меру мужеподобная, крупная и незамысловатая женщина с грубой кожей. Дама украсила собственную персону большим количеством булавок, ленточек и брошей, но в сочетании с присущей ей манерой держаться самоуверенно и живо, они выглядели ужасно неуместно. В разговоре тут и там проскакивали морские словечки, подчас даже чаще, чем у большинства моряков. Спустя какое-то время Стивену стало очевидно, что со своей гостьей она установила отношения скрытой враждебности и даже побаивалась Диану. Самого доктора никоим образом не пригласили участвовать в беседе: миссис Фортескью прекрасно разбиралась в морской иерархии и знала своё в ней место как жены капитана с выслугой, так что, услышав, что он всего лишь хирург, тем для разговоров вовсе не нашлось. К тому же Мэтьюрин уделял собственному гардеробу не слишком много времени и сейчас, только вернувшись из длительного путешествия, выглядел особенно потрёпанным и неряшливым, не говоря уж о небезупречной чистоте и небритости.