Помощник хирурга - [29]

Бриг тенью скользил вперёд, постоянно били в колокол, удвоили количество наблюдателей на носу и корме. Лучший становой якорь был подготовлен и подвешен на крамбол правого борта, ибо, как сказал мистер Далглиш, у него нет желания ради всех этих уловок нестись ночью во всю прыть при существующей опасности сноса летнего льда. Издалека и совсем рядом раздавались ответный бой барабанов или свистки, а со всех сторон доносился нескончаемый гул морских раковин, с помощью которых подавали сигналы с невидимых плоскодонок. Из белого туман стал серым и продолжал темнеть:

показались ходовые и кормовые огни корабля, выглядевшие смазанным золотым пятном с расстояния в двести ярдов – это было судно с особенно тонким и пронизывающим свистком, приводимым в действие механизмом.

— Эй, на «Левиафане»! – прокричал мистер Далглиш.

— Что за корабль? – из тумана спросили в ответ.

— «Дилидженс», конечно же. Уильям, какова глубина?

— Тридцать саженей.Мистер Далглиш положил руль под ветер. Пакетбот совершил плавный поворот, став кормой к ветру, немного откатился назад, и бросил якорь.

– Мистер Генри снова бесчинствует, — заметил шкипер громко, но как бы между прочим.

— Чтоб его! – ответил «Левиафан», который теперь находился на правом траверзе пакетбота.

— Как клюёт треска, Уильям?

— Терпимо, терпимо, Джейми, — хихикнул «Левиафан». – Мойвы нет, но на кальмара идёт. Отправь к нам лодку и получишь немного рыбы на ужин.

Преодолев под смешки гребцов полосу парящей воды, шлюпка вернулась с двумя здоровенными, в человеческий рост рыбинами и вторым помощником, прижимающим к груди большую, мокрую, дохлую черно-белую птицу.

– Вот, доктор, — сказал он. — Они хотели использовать тушу для наживки, но у них полно кальмара, и я подумал, что могу сделать вам приятное, привезя её.

До сего момента предсказания мистера Далглиша были верны. После ужина, состоявшего из лучшей в мире трески, чуть отваренной в бадье с морской водой, он предрёк, что «Свобода» и её спутник сдадутся к ночи. Мистер Генри не мог позволить себе торчать тут день за днём со всей командой на борту. Жалкий пакетбот не стоит того. Генри не настоящим морской приватир, скорее человек, предпочитающий делать дела, не далеко отходя от берега, быстро и наверняка, и сейчас он, должно быть, на всех парусах идет против ветра к Марблхэду, ведь ветер не изменится пока луна не пойдёт на убыль. Мистер Далглиш оказался прав насчёт ветра: тот задул с зюйд-веста и неспешно понес «Дилидженс» на протяжении тусклого рассвета и следующего бледного дня через Среднюю Банку, сквозь кричащее скопление испанцев, португальцев, ньюфаундлендцев и новошотландцев. Но насчёт мистера Генри он ошибся. Едва выйдя из тумана, они заметили шхуны, безошибочно опознанные по их наклонным мачтам, но к счастью всё ещё находящиеся далеко на юге.

— Никогда не встречал такого упрямства! – вскричал Далглиш. Вновь он сказал, что пакетбот использует золото для балласта, если судить по поведению приватиров. И снова «Дилидженс» с внушительным набором парусов устремился на норд-ост в направлении банок Мизэн и Артимон.

Несмотря на то, что Далглиш прибёг ко всем фокусам, какие только мог припомнить, а знал он их множество, коварный мистер Генри разгадал их все. Пройдя банку Мизэн, он появился вновь, а с утра у Артимон, вопреки ночи, проведенной в дрейфе, его было прекрасно видно на расстоянии трёх миль. Единственное, чего он не мог сделать, так это сменить ветер. Фордевинд давал оснащённому прямыми парусами бригу преимущество над шхунами. Но это было преимущество, приобретаемое лишь при постоянном внимании к настройке и положению парусов в каждое мгновенье этой бесконечной гонки – кливера, лисели и летучие стаксели взмывали и исчезали, а изнурённая команда всё больше выбивалась из сил, пока Далглиш не решил взять курс на Большую Банку с её пользующимся дурной славой более густым туманом. В долгом пути на ост преимуществабольше не стало: в крутой бакштаг шхуны шли так же быстро, как бриг, несмотря на струной натянутые шкоты и владельца судна за штурвалом, придумывающего уловку за уловкой. Тройка кораблей неслась во весь опор: крамболы подветренного борта лишь изредка поднимаются из морской пены, палубы скошены как скаты крыш, мачты скрипят, ветер свистит в поручнях правого борта, громко и высоко завывая в такелаже, всё туго натянуто — до упора, до предела прочности.

На Большой Банке не оказалось тумана, а значит и убежища. Птицы – сотни тысяч, ловцы рыбы — без счёта, жуткое количество перевозящих треску плоскодонок — имелось все, только не туман. Какой-то каприз течений оставил обширную зону чистой как в Средиземном море, да и луна была полностью видна – ночью убежища тоже не найти.

Мистер Далглиш проклинал тот день, когда не зашёл в Сент-Джонс на Ньюфаундленде, и вновь пустил судно по ветру, сильному и порывистому. Сразу после этого фор-стеньга издала громкий треск и в её верхней трети появилась большая продольная трещина. В

такой напряжённой погоне у них не было достаточно времени, чтобы лечь в дрейф и заменить её, так что на нее по-быстрому наложили вымбовки, крепко прижав их к месту разлома и обмотав вулингом. Но такая мачта уже не могла выдержать давление большого количества парусов, так что преимущества не стало. Теперь даже в фордевинд пакетбот при лёгком ветре оказался на равных с соперниками. Когда пришлось зарифить марсель, шхуны стали догонять.