Помощник хирурга - [10]

В устах любой женщины подобная тирада расценивалась бы как требование, причём весьма вульгарное. С Дианой было совсем не так. Она имела привычку, и как мог судить Стивен, никогда ей не изменяла, говорить с ним предельно прямо, без обиняков, не ходя вокруг да около, будто они были сделаны из одного теста, можно сказать – единомышленники. И она была искренне удивлена, когда он сказал:

— У нас есть деньги. Я одолжил через Лондон и тебе непременно стоит обзавестись люстриновым платьем. Давай немедленно пошлём за ним.

Наряд принесли. Диана выразила одобрение, и мадам Шозе откланялась, получив свою ошеломляющую цену. Держа платье перед собой, Диана сосредоточенно рассматривая его в зеркало у камина. Выглядела она не лучшим образом, однако радость от нового платья, почти не притупленная годами, проведенными в необычайной роскоши, прелестно оживляла ее.

– Верхняя часть, увы, не вдохновляет, — прищурившись и кивнув собственному отражению, заметила она. – Предполагалось, что платье будут носить с чем-нибудь, скорее всего жемчугом. Я надену свои брильянты.

Стивен осмотрелся. Брильянты, точнее бриллиантовое колье с удивительной бледноголубой подвеской посередине, Диане подарил Джонсон в самом начале их отношений.

По каким-то своим соображениям она совершенно не предавала значения тому, откуда эта вещь у неё взялась. Стивен так не мог. Укол ревности не был выражен острой болью, он скорее проявился в печали, словно Диана произнесла нечто непристойное. Он всегда принимал на веру, что как бы ни поступала Диана, она оставалась верна такту и не могла, не имея на то намерения, сказать что-либо и нанести оскорбление. Возможно, он ошибался. Или, возможно, долгое пребывание в Америке, жизнь среди распущенных приятелей Джонсона, вкупе с выпавшими на её долю страданиями, на время притупили манеры Дианы, в той же мере как эти обстоятельства одарили её небольшим колониальным акцентом, с привкусом бурбона и табака... защита, использующая грубость, вот что это было такое. Но опять же, размышлял он, Джонсон несомненно забрал брильянты назад и Диана, рискнув прихватив их во время побега, могла решить, что она тем самым получила на них неоспоримые права, как пират, победив другого пирата, с чистой совестью присвоил бы и его добро, каково бы ни было происхождение оного. Он поднял голову и произнёс:

— Не слишком ли они будут кричащими на этом, будем честными, провинциальном сборище?— Совсем нет, Мэтьюрин, — был ответ. – Среди прочих тут найдётся несколько модниц.

Многие солдатские жёны берут с них пример – я встретила по крайней мере полдюжины знакомых имён, выписывая приглашения, а кое-кто есть и среди моряков – миссис Вудхауз, к примеру, и Шарлотта Ливсон-Говер, да и сама леди Харриет. Может она не Афродита, но у неё есть изумруды размером с тарелку и она намерена их надеть, не исключая и остальное, что вынесет её бюст, а это немало.

Первый укол прошёл, и Стивена не очень волновало, какое решение будет принято: без сомнений, Диана понимала в таких вопросах лучше него. В Лондоне и Индии она вращалась в очень хорошей, по крайней мере, очень модно выглядящей компании. Он порылся в кармане и извлёк пару бумаг. Первой попалась не та, которую он искал, но увидев её, он улыбнулся и вместо того, чтобы вновь спрятать документ, сказал:

— Это доставили сегодня утром и представь себе, всего получасом ранее я как раз думал о Париже. – Он передал письмо Диане.

— Тебя приглашают выступить в Институте Франции – боже, Стивен, я и не думала, что ты настолько велик. Они хотят послушать о причинах вымирания авифауны острова Родригез. Что за авифауна?

— Птицы.

— Как жаль, что ты не сможешь участвовать. Тебе бы понравилось. Полагаю, они считают тебя нейтралом или даже американцем.

— Всё же, наверное, мне стоит поехать. Как видишь, приглашение прислали сильно загодя и если найти достаточно быстрое судно, то я приму его. Это уже второе приглашение, и в прошлый раз я очень сожалел, что не поехал. Возможно, это самый лестный знак внимания, который я получал, и мне доведётся встретить некоторых наиболее интересных людей Европы. Кювье точно там будет, и у меня есть несколько замечаний по антарктическим китообразным, которые удивят старину Фредерика.

— Но как же ты поедешь? Как ты сможешь попасть в Париж в разгар войны?

— Что касается этого, с соответствующим приглашением и гарантиями неприкосновенности, это вовсе не сложно. Натурфилософия не очень-то считается с этой войной, как и с любой другой, и подобный обмен знаниями дело весьма обычное. Гемфри Дэви, к примеру, выступал со своим хлоридом азота и его очень тепло приняли. Но это вовсе не то, о чём я хотел поговорить.

Мэтьюрин достал второй конверт и положил на стол перед ней.

— А это на булавки, — смущенно произнес он.

— На булавки, Стивен? – в изумлении вскричала она.

— Я всегда считал, что каждой женщине требуется умеренная сумма на булавки.

— Стивен, — смеясь от всей души, — ты покраснел. Клянусь честью, ты весь покраснел, вот уж не чаяла увидеть тебя таким. Нет. Это очень похоже на тебя, но ты итак былслишком добр. У меня есть сто двадцать пять долларов, на которые можно купить кучу булавок. Оставь, Стивен, и обещаю, что скажу тебе первому, когда останусь без гроша.