Помолвка с мечтой - [12]

В дом… Им надо в дом. Спальня его на втором этаже, вверх по лестнице. Он отнесет ее туда на руках. Дому недолго оставаться пустым. Если они поторопятся…

Вдруг осознание того, о чем он думал, что делал, ударило Адама, словно прибойной волной.

Это же была Аннабелл. О Боже! Он был готов затащить в свою постель Аннабелл. Почти треть жизни он предостерегал ее от парней, которые сделают именно это — соблазнят ее и бросят. Нельзя! — кричало его сознание, даже когда его тело изгибалось, продолжая двигаться. Так нельзя!..

Сердце его разрывалось от боли с каждым ударом, пока он пытался обрести контроль над собой.

— Адам? — Ее голос был низким от страсти, и это единственное слово — его имя — прозвучало как вопрос и как мольба.

— Шш. — Прижавшись щекой к ее щеке, он просил ее о молчании. Никогда еще долг, честь не значили для него так много. И сохранить честь в данный момент было труднее всего.

Склоненный над ней, он, сжав зубы, сосчитал до двадцати пяти, прежде чем успокоился. Потом медленно сел, убрал руку, думая, что следует сделать джентльменский жест — одернуть ее юбку.

Но вместо этого он подождал, пока Аннабелл тоже села и сама оправила юбку дрожащими неловкими пальцами. Когда она взглянула на него, в ее широко распахнутых глазах было смущение.

— Белл, — начал он, радуясь тому, что его слова, безусловно, рассеют ее смущение и страх. Он повернулся к ней всем телом и заставил себя улыбнуться. — Я думаю, это давно назревало. — Она смотрела на него с дрожащей улыбкой. — Я не впервые потерял контроль над собой… почти потерял. — Он покачал головой, как бы подсмеиваясь над собой. — Но впервые понял, что должен остановиться.

Ее глаза затуманились от этой неопределенности, и он выругал себя за то, что не находит нужных слов: у него такой небогатый опыт, что касается чести и порядочности, поэтому он не мог выразить чувства, владевшие им. Взъерошив волосы, он попытался снова:

— Причина того, что я… причина, почему мы… — Черт. Он глядел на нее и молил, чтобы она увидела правду, написанную у него на лице. — Впервые я заботился о ком-то так сильно, что сумел заставить себя остановиться. Ты понимаешь, Белл? — Он качнул головой. — Я никогда не причиню тебе боль.

В ее глазах мелькнуло облегчение.

— Конечно, нет, Адам, я знаю, ты на это не способен. Я хочу быть с тобой. Я… я не хочу останавливаться.

Ее доверие было таким безыскусным, таким милым. Никогда, никто не доверял ему так. Никогда, никто, до Аннабелл, не давал ему ясной уверенности в том, что он способен сделать что-то важное в этой сумасшедшей, неопределенной жизни.

Подчиняясь порыву, он взял ее руки в свои.

— Белл, — его голос звучал хрипло, он очень хотел, чтобы она поняла его, — ты помнишь, я говорил тебе о катере? Я купил его, — сказал он, наслаждаясь ее удивлением, прежде чем она успела ответить. — Купил несколько месяцев тому назад. Я назвал его «Далекие горизонты» — имя выведено на его корпусе.

Он сознавал что ей будет трудно понять его, но неожиданно ему захотелось поделиться с ней мечтами, которые не давали ему заснуть по ночам, своей страстью, которую, казалось, никто не понимал и которая, не имея другого выхода, выливалась в такие глупые, бессмысленные поступки, как езда на мотоцикле там, где не следовало ездить, или занятия любовью тогда, когда никакой любви и не было.

— Я чинил его в свободное время. Я собираюсь уплыть на нем, Белл. Ты когда-нибудь слышала про остров Каталины?

Аннабелл отрицательно покачала головой.

— Остров находится на уровне Калифорнии, — объяснил Адам. — Мимо него мигрируют стада дельфинов и китов. Туристы путешествуют там в лодках со стеклянным дном, чтобы увидеть богатейшую подводную жизнь. Я хочу отправиться туда и заснять все это, Белл. Боже, как бы мне хотелось показать это тебе.

Она не знала, что ответить, но попыталась улыбнуться, и Адам почувствовал проблеск надежды. Он начал этот вечер в одиночестве, испытывая стыд и вину за мечты, которые гнали его из Колье-Бей.

Подводная съемка всегда пленяла его. Теперь у него был катер и достаточно денег, чтобы купить подержанное оборудование. И он познакомился с Джоном Макклелландом, крупнейшим специалистом в этой области. Макклелланд пригласил Адама присоединиться к следующей экспедиции.

— Так ты говоришь, что отправляешься туда? На Каталину? — неуверенно спросила Аннабелл, и он понял, что ему придется начать все сначала. — Твой отец тебя отпускает на каникулы?

— Нет. — Его отец и слышать не хотел ни о каких катерах, дельфинах или Каталине. Сэм Гарретт назвал его сумасшедшим и безответственным, когда Адам рассказал ему о Макклелланде и своей мечте стать подводным оператором. «Жак Кусто» [3], — с насмешкой бросил ему отец, и это был далеко не комплимент. Их разговор превратился в спор, спор породил у Адама чувство вины, которое мешало его планам.

У Адама было опасение, что в связи с этим разговором у его отца может случиться еще один инфаркт. Но работать по десять часов каждый день, не получая ни малейшего удовлетворения, — такую жизнь Адам не мог вынести. Он пытался. Да, знает Бог, он пытался, и это давило его.

Какое-то время он рассматривал отъезд, как разрыв с близкими и конец прежней жизни, но теперь, при изменившихся отношениях с Аннабелл, он увидел в своих мечтах то, что в них и крылось, — начало. Он мог вылепить жизнь, основываясь на своих ценностях, своих идеалах, и Аннабелл могла разделить их.