Помочь можно живым (сборник) - [75]

Несколько сильных рук, взяв под мышки, легко опустили меня на землю. Ночной воздух казался необычайно свежим. С деревьев капало. Темные окна «Флогистона» слепо уставились в чащу леса. Замок, как и прежде, пребывал в безмятежном покое, и только над моей головой из раскрытого окна каминного зала вытягивалась сизая пелена.

– Ну, – сказал я туда, в дымный полумрак. – Выходи по одному!

– Миша, Алина! Вы живы там?

Молчание.

– Эй, Бакалаврин! – позвал я испуганно. – Кончайте, ребята, что за дурацкие шутки!

Проклятая нога не позволяла как следует подпрыгнуть, чтобы заглянуть в комнату. Я хромал под окном взад – вперед, тщетно пытаясь понять, что происходит там внутри. Наконец, когда злоба и беспокойство мои дошли до предела, я увидел Бакалаврина.

Миша, мрачно сопя, влез на подоконник и тяжело спрыгнул ко мне.

– Вы что, обалдели там все? – набросился я на него. – Где остальные?

– Какие еще остальные? – поморщился Миша. – Там никого нет.

Он хотел было уйти, но я сгреб его за грудки и тряхнул изо всех сил.

– Ты что несешь, Бакалаврин? Где Алина, я тебя спрашиваю?!

– Не ори, идиот! – Бакалаврин отпихнул меня к стене. – Без тебя тошно! Нет никакой Алины. Неужели ты не понял, ЧТО мы сожгли? Рукопись, парень, это ведь не просто пачка бумаги, вместе с ней еще кое-что сгорает… Да, впрочем, тебе ни к чему. Пусти!

От сердито рванулся и, освободившись от меня, свернул за угол и исчез.

Некоторое время я стоял, тупо глядя ему вслед, затем перевел взгляд на окно. Пелена дыма стала прозрачной, комната понемногу проветривалась.

«Что это он тут нагородил? – подумал я сквозь неотвязный шум в голове. – Ничего такого быть не может. Ведь не спал же я, в самом деле!»

Но за окном по-прежнему было тихо.

Не стану описывать, каких усилий и мук стоило мне одно восхождение в каминный зал. Я должен был совершить это чтобы убедиться в здравости собственного рассудка. Но зал был пуст, камин погашен, пепел перемешан, дым рассеялся. Исчезли даже стаканы и тарелки – ничто не указывало на состоявшееся здесь застолье.

«А может быть, и в самом деле ничего не было? – думал я, снова ковыляя вдоль наружной стены „Флогистона“. – Может быть, перед тем, как сжечь рукописи, Бакалаврин просто прочитал мне по отрывочку из своих произведений, вот и вообразил себе спьяну Фому да Ерему, колдунью Алину и всех прочих… Не зря же говорят: зримый образ. Вот и узрел».

Влезть в какое-нибудь окно я уже не мог и обходил бастионы один за другим, пока, наконец, мне не посчастливилось наткнуться на центральный вход. Дверь, опять же на мое счастье, оказалась не заперта, и я вошел в холл. Дежурная администраторша встретила меня сонным взглядом и миролюбиво произнесла:

– Соседа ходили провожать?

– Соседа? – переспросил я, пытаясь собраться с мыслями.

– Ну да. Нижний из шестого выехал. Вот только что такси отъехало. Вы же в шестом?

Я глянул сквозь стеклянную дверь и в дальнем конце аллеи действительно увидел красный огонек, мелькнувший в последний раз. Бакалаврин уехал…

В номере было пусто и холодно, за окном нехотя занимался рассвет. Лягу спать, подумал я. Смертельно устал, ногу вывихнул, а сегодня начинается наш семинар, надо будет работать.

С трудом поднявшись к себе в мансарду, я начал было раздеваться, как вдруг из кармана выпала газета.

«Это же последнее произведение Бакалаврина! Ну-ка, ну-ка!»..

Я развернул газету, нашел Мишину фамилию и стал читать:

«Гостиница носила звучное, пожалуй, ярковатое даже имя «Флогистон»…

1989г.

Проклятие диавардов

1

Громадепрь сонно брел по песку, устилавшему дно неглубокой ложбины среди белых камней. Спина его мерно колыхалась в такт шагам, и Тайк Тхоорт, ссутулившись в седле, чувствовал, что его начинает укачивать. Впрочем, дело было, пожалуй, не в качке, а в беспощадно палящем солнце, раскалившем до нестерпимого блеска крутые лбы белых скал. Их глаза-пещеры со всех сторон уставились на одинокого странника и, казалось, терпеливо ожидали момента, когда он соблазнится прохладой подземелья и станет, наконец, добычей кишащих там ядовитых тварей.

Тайк поправил повязку, прикрывающую голову и плечи. Он давно заменил свой боевой шлем этим куском белой ткани, скрученным по моде жителей пустыни, ведь здесь ему не угрожало иное оружие, кроме огненных стрел, посылаемых солнцем. Шлем был привязан к седлу, ослепительно сиял начищенной медью и раскалился, как жаровня, полная углей. Только покрытая жесткой щетиной шкура громадепря могла безболезненно переносить его прикосновения.

Тропа привела всадника к вершине изборожденного трещинами холма, но и отсюда не было видно ничего, кроме посыпанных песком скал.

– Чертова пустыня! – проворчал Тайк, поднимаясь на стременах и окидывая взглядом горизонт. – Кругом одно и то же. Не доставало только заблудиться!

При этих словах громадепрь как-то обиженно всхрапнул, ударил копытом в камень.

– Что? – удивился Тайк. – Ты не согласен, Нуфер?

Зверь в нетерпении топтался на месте.

– Может быть, ты даже знаешь кратчайший путь к воде?

В ответ громадепрь уверенно затрусил по склону к подножию холма. Тайк не мешал ему. Он совсем опустил повод, зная, что чутье или инстинкт в конце концов приведут Нуфера к воде. Широкие раздвоенные копыта громадепря теперь энергично взрывали песок, и Тхоорт не испытывал больше качки – ему приходилось высоко подпрыгивать в седле.