Помню тебя - [24]

— А пластинки ты по-прежнему собираешь? — сказала Лара без вопроса, теплым тоном.

Но Сергейчин уже «захлопнулся»… Смотрел теперь на Лару снисходительно и ясным взором. И он был прав, не чувствуя себя сейчас униженно или смущенно. Он знал Лару. Пожалуй, в его взгляде прочитывалось: «Вот и расчувствовались «младшеклассники»… Так он ее тоже звал наряду с Лориком.

А дальше разговор повернулся неожиданно.

— Вниманию хозяев! Лорик, а квартира у вас требует ремонта. Что, если мы возьмем и осилим втроем… Я ведь строитель, и это еще не отменяется, — загорелся Сергейчин. — Прикину смету — и всего за пару дней…

— А что?.. — сказала Лара. — В самом деле. — И посмотрела на меня назидательно. Хотя разговора о ремонте у нас с нею не возникало. Но он требовался.

И вот мы красим и клеим.

И окончательно завязли в этих отношениях с Павлом. Впрочем, он, кажется, чувствовал себя относительно естественно. Четко и деловито учил меня действовать распылителем и отмерять куски обоев. Ларису то и дело посылал в хозяйственный за разными мелочами. А не наоборот. Так что у меня не было повода… не было повода взорваться.

Ларка нервничала. А я, когда она заваривала на кухне клейстер (так же, как кисель для Антоши) и помянула о сыне: как он там, за городом, — выдохнул, чувствуя свои отвердевшие скулы:

— Вот так же вы внедрите нового «папу» Антону, методом, разработанным его тещей!

И у Ларисы готовно потекли ресницы.

— Имей в виду, что Антон в любом случае останется у меня! — заявил я.

Ларка смотрела затравленно.

На кухню заглянул сиятельный Павел в трепаных джинсах и футболке — за чем-то по хозяйственной части. Лара преградила ему дорогу и сказала холодно: «Павел, извини…»

— Клянусь, Володя! Владимир… — И посмотрела на меня тем самым, беспомощным и требовательным, взглядом. Я не мог не пойти на попятную.

Клейстер у нас тогда пригорел. И с обоями пришлось отложить на другой день.

Так мы углубились в этот ремонт — неплохое и полезное дело… Который нам теперь не закончить без Сергейчина. И нам приходилось советоваться с ним. Покупать ли титановые белила? Нет, лучше цинковые. У титановых, когда высохнут, сероватый оттенок. Он попытается достать. Звонили мы Павлу подчеркнуто вместе.

И вот заключительный аврал. Доклеиваем обои.

Ларка уверенно командует нами. Иногда он поправляет ее — специалист. Лара управляется с оклейкой как прирожденный отделочник. И я невольно думаю (это приходит на ум при любой мелочи): занимались ли они с ним ремонтом?..

Направлять и налепливать постоянно поднятыми кверху руками бумажные полосы — очень утомительное дело. Лара сказала:

— Вот что, слишком много рук на одну стенку. Я включу телевизор… А вы тут без меня полчасика! — Мудро и просто оставила нас вдвоем.

Устало села в кресло перед нашим «Горизонтом», задвинутым в угол комнаты. Смотрела «Клуб кинопутешествий» и жила в этом прекрасном мире. В ней уже улеглись интерес и легкая напряженность от присутствия Сергейчина.

Мы повозились немного вдвоем с Павлом и тоже подсели к ней, объявив «перекур» общим достоянием. Лара приготовила чай. На экране были экваториальные джунгли. Павел принял у нее чашку довольно обыденно и почти не глядя. Рядом с современным большим телевизором она на время проигрывала. Ларка примостилась на подлокотник моего кресла и тоже углубилась. Чем-то они были созвучны…

Мне показалось, что теперь он, пожалуй, приходит уже не именно к ней, а к очагу, гнезду и к дому. Мы все сейчас пытаемся что-то понять.

На экране стремительно и ритмично разворачивался танец индейского племени. Лара вздохнула и снова принялась за работу. А Павел направлял ей бумажную полосу в сложном месте, где нужно было обойти электровыключатель.

…Ритуальный танец самого воинственного индейского племени зорра: девушки молят воинов пощадить взятых в плен. Женщины должны смягчать. И вот я смотрю на него… И думаю при этом уже мягче… Гляжу на Ларису — остатки светлого загара на обнаженных руках, несмотря на конец ноября, пышные тоненькие волосы наскоро, по-домашнему приткнуты шпилькой. Очень слаженно они работали. Было бы неловко и неуместно вклиниваться мешающими третьими руками.

Я провозгласил оглядываясь:

— Ну, практически все! С хозяев причитается… Или нет, встретимся особо — после генеральной уборки.

— Вполне подходит, — согласился Павел.

И Лара весело добавила, чтобы тогда уж он захватил свои новые пластинки.

А пока что требовалось еще немного крахмала или на худой конец обойного клея из хозяйственного магазина (тот же крахмал, только грязноватый и с неклейкими примесями). И я вызвался сходить. Лара внимательно посмотрела на меня. И странные слова она сказала в коридоре, перед дверью…

День стоял медленный и пасмурный. Сейчас он убывает на четыре-пять минут каждые сутки. И мелко, как туман, моросило. Пока я ходил в магазин, заметно стемнело. У края тротуара сбились сырыми пластами лиловые и ржавые листья. Под ноги валились последние тяжелые яркие листы клена. Поздний листопад — это к поздней весне.

В который раз я спрашивал себя: зачем ей все это нужно?

Кажется, это было какое-то самоутверждение. У них обоих вначале было любопытство друг к другу и самоутверждение… Не броситься прочь от обжегшего когда-то огня, а протягивать подрагивающие пальцы: вот же, ничего страшного, вполне мирные угли, прикрытые пеплом. На них древние женщины готовили дичь, приволоченную из лесу дикими мужчинами. И еще — она должна была не прогнать от костра и не оттолкнуть блуждавшего охотника… Есть такой древний-древний долг у древних женщин, это очень свойственно Ларе.