Помнить, откуда родом - [4]
— Что бы вы могли пожелать молодым, которые сегодня служат в армии?
— Всегда, в самых суровых условиях, не забывать об ответственности перед людьми и Родиной.
— Такое пожелание кажется логическим продолжением того, чем проникнуто ваше творчество.
— Надеюсь, что зрители это ощущают.
— Ваша последняя большая работа была обращена к Достоевскому…
— Да, это писатель поразительный, умевший обнажить зло, вытащить его на свет. В «Подростке», романе многослойном, четко проступает одна из вечных тем воспитания на определенном этапе человеческой жизни. А в наши дни разве не раздумываем мы о том, каким раскрывается мир перед юной, еще не окрепшей душой? Как выбраться подростку на верный путь, когда соблазнов более чем достаточно? Как ему сохранить человечность, духовность, когда разрушается семья? Все эти вопросы и сегодня нельзя обходить молчанием, если есть такая вот арифметика: на 100 молодых семей в одном из районов Москвы 72 развода. А ведь в разрушенных семьях остаются дети…
«Болевые точки» наших дней. В то время, когда происходил наш разговор, Евгений Ташков готовился к съемкам фильма по пьесе О. Перекалина «Требую суда!». Она о том, как задыхается душа в атмосфере безнравственности, злоупотреблений, корысти. Путь пьесы на сцену не был простым, но все-таки Ташков ее поставил в Театре-студии киноактера. И вот ей предстояло второе рождение на экране.
— Есть ли планы на более отдаленный срок, спрашиваете вы. Очень хотелось бы снять фильм по историческому роману Алексея Константиновича Толстого «Князь Серебряный». Мы как-то стали забывать о герое романтическом, возвышенно-благородном (заметьте, само это словосочетание звучит непривычно, выспренно). А почему? Желание встретиться с таким героем из прошлого родной страны живет в глубине зрительского сердца всегда.
Евгения Кабалкина
Александра Пахмутова:
Моя путеводная звезда
Мне не раз доводилось видеть Александру Николаевну на встречах в воинских частях. И всегда поражало, как легко входила она в контакт с солдатами и офицерами и как сами они преображались при этом, как вполне естественное смущение перед знаменитостью исчезало после первых же слов и для каждого она тут же становилась близким человеком, добрым товарищем. Раздумываю, почему именно с ней и именно так это бывает, и прихожу к выводу, что у Пахмутовой, кроме композиторского, есть еще и столь же бесспорный талант человеческого общения. Наверное, будь иначе — и не могло бы у нее появиться таких прекрасных песен. Я твердо убежден: лишь большой душе доступна большая музыка.
А у Пахмутовой она действительно большая. Сейчас невозможно представить нашей музыкальной культуры без ее «Нежности», «Мелодии», «Созвездия Гагарина», «Надежды», «Геологов», «Тревожной молодости», «Таежных звезд»… Из одного перечисления удач выйдет, наверное, целая газетная полоса. И какую песню ни возьми — герои ее не придуманы в кабинетной тиши. Они живут среди нас с вами, дерзают, мечтают, радуются и грустят. Я уверен, что многих из них Александра Николаевна может просто назвать по имени. Но вот песни об этих конкретных, подсмотренных в реальной жизни людях подхватывал весь народ. Мое поколение сорокалетних выросло на песнях Пахмутовой, теперь их поют наши дети.
Понятие молодости существует как бы в двух ипостасях: как возраста и как состояния души. Так каким же огромным должен быть запас душевной молодости у этой хрупкой очаровательной женщины, чтобы в песнях достичь таких высот?
И тут самое, по-моему, время рассказать о том, как набиралась эта высота.
Рабочий Бекетовской электростанции Николай Андрианович Пахмутов, как говорится, души в музыке не чаял. На скромный заработок купил пианино и сам научился играть на нем. Так, с колыбели, вошла музыка в жизнь маленькой Али.
В пять лет она сочинила первую пьеску. Чуть подросла — ее отдали в детскую музыкальную школу. Впрочем, что значит — отдали? Каждый день вместе с мамой Марией Андреевной ездила она за восемнадцать километров в Сталинград — ездила, как на праздник.
Аля была в четвертом классе, когда завоевала право выступить в финале областной художественной олимпиады. Юная пианистка исполняла вальс собственного сочинения. Бурные аплодисменты оборвало появление на сцене ведущего. Побелевшими, трясущимися губами бросил он в зал одно только слово: война!
Пахмутовых эвакуировали под Караганду. С трудом раздобыл Николай Андрианович для дочки старенький аккордеон, с которым она расставалась, лишь укладываясь спать. А в сорок третьем, прочитав в газете, что из эвакуации возвратилась столичная консерватория, Аля заторопилась в Москву. Надо сказать, педагоги были изрядно удивлены, увидев перед собой крохотную девчушку в большущих кирзовых сапогах и потертой телогрейке. Но, послушав ее, убедились: настоящий самородок. И девочку приняли в Центральную музыкальную школу.
Вот в связи с этим мне бы хотелось сделать маленькое отступление. Одаренных детей, вундеркиндов, так сказать, в стране и на нынешний день немало. Но почему так редко мы ныне встречаемся с такими исключительно одаренными личностями? Ответить исчерпывающе не могу, но, думаю, прежде всего дело в том, что в искусстве прижилась не свойственная нам ранее манера «изготовления» звезд. «Лауреатомания», так сказать. А «звезды»-то часто гаснут, едва успев вспыхнуть, потому что далеко не в каждой из них воспитано главное: гражданское начало, понимание того, что человек, выходящий на концертные подмостки, — он уже не сам по себе и не сам для себя, он трибун, он разговаривает с целым народом и не самовыражается, как нынче любят говорить, а выражает мнение народное, его боль, мечты, заботы. Педагоги Пахмутовой — Шебалин, Нежданов, Гольденвейзер, Игумнов, Нейгауз, Пейко, Фере — целое созвездие! — умели воспитывать не просто музыканта — человека. Гражданина!
