Помни меня - [55]

А плеть все летала, и мухи усаживались на свежую кровь, которая брызгала с его спины, как вода из решета. После двадцать пятого удара Уилл прижался к треугольнику и его лицо исказила болезненная гримаса. Мэри спрятала лицо Шарлотты на своей груди и закрывала ей уши каждый раз, когда били в барабан. Но она все равно слышала свист плети в тишине и скрип ботинок пехотинца, когда он поворачивался, чтобы лучше размахнуться плетью. До нее доносился запах крови Уилла и жужжание мух, упивавшихся ею.

Прошло уже более часа, и многие в толпе были близки к обмороку от стояния на жарком солнце. После пятидесяти ударов Уилл потерял сознание. Жилы на его спине белели сквозь изодранную кожу. Он висел, и его поддерживали лишь веревки на запястьях, а ноги безжизненно болтались.

Мэри рыдала. Она ненавидела власть, которая отдала такой жестокий приказ, и презирала тех пехотинцев, которые часто разговаривали и шутили с Уиллом, а теперь стали его палачами.

Барабан наконец умолк, и счет прекратился. Уилла отвязали от треугольника, и он соскользнул на землю. Его бриджи и ботинки намокли от крови, и муравьи уже несли крошечные кусочки его плоти на своих спинах.

Мэри подбежала к нему, умоляя окружающих принести ей тряпок и воды, чтобы обмыть ему спину. Уилл был без сознания. Его лицо все еще искажала гримаса, и Мэри припала к земле рядом с ним, держа Шарлотту на руках.

— Давай я возьму Шарлотту, — произнес знакомый голос.

Мэри обернулась и удивилась, увидев Сару с ведром воды и тряпками. На ее грязном лице были полосы от слез, и казалось, что страдания Уилла и горе Мэри напомнили ей об их старой дружбе.

— Сохрани тебя Бог, Сара, — сказала Мэри с благодарностью, отдав ей ребенка. Она умыла Уиллу лицо, а затем снова посмотрела на Сару. — Я должна унести его с солнцепека, но теперь мне некуда идти, потому что они отняли нашу хижину.

— Неси его в мою, — предложила Сара, наклонившись и погладив Мэри по плечу. — Держись, я позову мужчин на помощь.

Когда Сара ушла с Шарлоттой на руках, Мэри прижалась губами к уху Уилла.

— Ты слышишь меня, Уилл? — прошептала она.

Он не ответил, но его веки дрогнули.

— Я клянусь тебе, что мы сбежим отсюда, — прошептала Мэри, и в ней поднялась волна ненависти к капитану Филипу и всем, кто за это отвечал. — Мы найдем способ, вот увидишь. Я не позволю, чтобы это случилось снова.

Позже, в тот же день, Мэри сидела на земле рядом с Уиллом в маленькой хижине, осторожно промокая ему спину. Она снова думала о своей старой клятве совершить побег. Мэри ни разу не вспомнила о ней с момента их прибытия, и сейчас ей показалось невероятным, что она смирилась с этим ужасным местом и даже привязалась к нему. Но больше она не собиралась терпеть. Ей нужно увезти отсюда Уилла и Шарлотту и сделать это как можно быстрее.

Глава седьмая

— Подвинься, Мэри, — прошипела Сара в темноте. — Ты не с Уиллом в постели.

Мэри слегка улыбнулась. Ей бы хотелось снова оказаться в постели с Уиллом в своей хижине. Они с Шарлоттой жили в одной хижине с пятью женщинами. Но, несмотря на тесноту, Мэри была очень благодарна Саре и ее подругам за то, что они позволили им остаться. В минуты отчаяния Мэри цинично издевалась над их добротой, повторяя себе, что она снова опустилась до их уровня. Но все-таки она предпочитала думать о том, что, по крайней мере, Саре порка Уилла помогла вернуть ее прежние качества — сострадание и великодушие.

Уилл находился в хижине с Джеймсом, Сэмюэлем и Джейми, и Мэри нечасто выпадала возможность увидеть его, поскольку на следующий день после наказания его послали работать на печи для обжига кирпича. Его спина все еще не зажила. Мэри была возмущена очередным жестоким решением послать на такую тяжелую физическую работу человека, у которого на спине не осталось живого места. Она пошла встретить его после первого рабочего дня, и, увидев его, Мэри расплакалась. Уилл еле переставлял ноги, его рубашка вымокла от крови, и лицо было искажено болью. Он решил поплавать в море, надеясь, что от этого раны скорее заживут, но едва смог двигать руками и так побледнел, что Мэри подумала: он вот-вот лишится чувств. Несмотря на все перевязки, раны не заживали, в них проникла грязь, которая вызвала инфекцию. У Уилла остались шрамы на всю жизнь — на теле и на душе. Мэри казалось, что она находится в темном туннеле, в конце которого не видно ни искорки света. Ее разделили с мужем. Она потеряла хижину. Рацион снова урезали, увеличилось число больных, и каждую неделю смерть забирала все большее количество людей.

Раньше было принято, чтобы во время похорон останавливалась работа и все присутствовали на них, но теперь это правило отменили, иначе работа не двигалась бы вообще. Смерть стала обычным явлением, таким же, как обнаруженная кража или несчастный случай. Проходил слух, что Джек, Билл или Кейт скончались, но людей интересовало только то, кому достанутся личные вещи покойника. И это в том случае, если их еще не успели украсть. Смерть ребенка вообще проходила незамеченной: для всех, кроме матери, это означало, что на один лишний рот стало меньше.

Мэри заставили стирать белье в тот же день, когда пороли Уилла. Хотя стирка одежды офицеров и морских пехотинцев не была особенно тяжелой работой, Мэри утомляло то, что приходилось постоянно следить за сохранностью вещей. Рубашки были в большом спросе, и, если они сохли без присмотра, другие женщины обязательно воровали их. Но если пропадала рубашка, наказывали всегда прачку, даже если у нее не находили этой рубашки.