Помни имя своё! - [93]

Разведчики капитана Тимофея Прошлякова пробирались по только что взятой с боя улице. Юркий «второй фронт» – Виллис, с установленным на нем трофейным MG-42 ловко лавировал между оттащенными в тыл танками, которые еще можно было починить, а вот Стударю – трудяге Студебеккеру – приходилось туго, он еще протискивался под благой мат ремонтников, вынужденных сворачивать работы. Вообще то – вызов в штаб дивизии касался одного Прошлякова – но он взял с собой все свое воинство, своим нутряным фронтовым чутьем предположив, что работа найдется для всех. И он был прав.

Воинство Прошлякова – совершенно не походило на советских солдат в том виде, в каком их рисуют на плакатах. Одетые во что попало, как разбойники с большой дороги, вооруженные в основном трофейным оружием, многие – бывшие партизаны, на своей шкуре освоившие то, чего не преподавали ни в каких академиях – тактику малой войны. Трофейное оружие – им нужно было потому, что они часто действовали в оперативном тылу немцев – и снабжать их боеприпасами никто не собирался. То ли дело – снабжаться самим с убитых. По той же самой причине все носили немецкие офицерские сапоги – и ногам удобно, и по следу ничего не определишь. Не раз и не два – их обстреливали свои, реагируя на стрельбу немецкого оружия. Опознавались, как обычно – матом.

Виллис принадлежал Прошлякову на законных основаниях – его модифицировали, поставив пулеметную спарку с разбитого бронетранспортера и переставив задние сидения задом наперед – а вот Студебеккер они тиснули. Еще в Польше тиснули, у снабженцев. Номера заранее сняли с подбитого. Когда разъяренный майор прибыл разбираться, комполка просто махнул рукой – не мешай, разбирайся сам, если сможешь. Вытащить же что-то обратно, если это уже захапали прошляковцы – было почти невозможно…

Но дело они делали. Не раз и не два приволакивали языков, последний раз – немецкого оберста. В полосе наступления на зееловских высотах – тихо прошли в тыл и оттуда сосредоточенным огнем подавили несколько укрепленных позиций немцев. То, как они воевали – больше походило на действия немецких егерей, но результаты приносило, потому их не трогали. Но и не отмечали особо – хотя тому же Жукову, совершившему при штурме Зееловских высот грубейшие ошибки[78] – валом валилось.

Наконец – они напоролись на препятствие, которое было не обойти при всем желании. ИС-2, новейший тяжелый танк стоял поперек улицы с открытыми люками. Мелькали огоньки электросварки…

Виллис остановился, едва не ткнувшись в танковый борт.

– Стой, моя родная… – прокомментировал Прошляков, выбираясь из маленького, верткого внедорожника – вы чего тут, на всю улицу раскрылились?

– Работаем, не видишь что ли? – грубым голосом отозвался кто-то

– Вижу. А другим мешать обязательно? Штаб дивизии где?

– Дальше чеши и налево, во двор. Там горелая Пантера, сразу увидишь.

– Благодарствую. И ты чешись, не спи…

К Прошлякову подошел один из его «партизан», ефрейтор Булыга. Он и в самом деле был партизаном, в армию попал только в сорок четвертом.

– Что?

– Здесь стоим. Пожрать пока можете. С местными не ругаться, ничего не лямзить.

– Есть.

Обходя танк, Прошляков увидел, что с другой его стороны – несколько черных как черти танкистов ломают ни в чем не повинные кровати, несколько кроватных сеток – уже были приварено к Иосифу Сталину с другой стороны. Кровати были хорошими, «с шарами» – мечта любого советского человека на такой кровати спать. Но тут они – всего лишь спасение от фаустников.

* * *

– Стой, кто идет!? – крикнул кто-то

– Уже пришли – буркнул Прошляков – смотреть надо, а не ворот ловить. Капитан Прошляков, по вызову…

– Три.

– Четыре.

Итого – семь. Это и есть пароль.

– Проходи…

Хоть чему-то научились за пять лет войны. Разведчик противника – может быть совсем рядом, у тебя под ногами, ты может не видеть его – а он будет и видеть и слышать. Опыт войны приходил тяжело, с кровью – но приходил.

Дивизионный штаб располагался в полуподвальном помещении кафе, почти не пострадавшем от огня: здесь даже мебель была. Очевидно, все уже слышали про действия подрывных групп в городе – поэтому прямой прорыв в помещение преграждала пулеметная баррикада, с трофейным пулеметом МГ-42 и сидящим около него на венском стуле бывалым сержантом. Прижимая приклад коленями, сержант что-то ел из котелка, ел истово, по-крестьянски, работая ложкой. Но, судя по взгляду, который он бросил на Прошлякова – бдительность он не терял. Чуть что выпустит из рук котелок, схватится за пулемет, изорвет очередью кого угодно.

На потолке – висела лампа – летучая мышь. Офицеры – сдвинув в середине помещения столы, склонились над картой. На стульях, сдвинутых к стене – кто-то спал, трофейное оружие было сложено в углу. В городских боях – огневой мощи не хватало, особенно пулеметов, поэтому многие командиры приказывали собирать трофеи для их использования. С MG-42 – не мог сравниться ни один советский пулемет.

Подполковник Бронников, начальник дивизионной разведки – обернулся, сделал страшные глаза. У Прошлякова не то, что не было нормальной формы – у него не было формы вообще. Немецкая была – а советской не было. Когда он находился на этой стороне фронта – он обычно ходил в каком-то подобии драной и перешитой танкистской формы, которую никак нельзя было назвать обмундированием, приличествующим офицеру.