Помни имя своё! - [91]

Потом придется стрелять обычными, пехотными. Винтовка будет стрелять – но толку от такой стрельбы – будет мало.

Оберст-лейтенант посмотрел на подростка из Гитлерюгенда – который, закусив губу, крутил и крутил ручку динамо-машины. Трудно… но делать нечего, к ночи батареи должны были быть заряжены. Иначе – все напрасно…

Оберст-лейтенант был вооружен последним чудом техники, которое изобрели, как и многое другое, когда было уже слишком поздно. Тщательно отобранная штурмовая винтовка STG-44, на ней стоит глушитель образца сорок второго года и прицел. Таких прицелов не было ни у русских, ни у союзников – их и у немцев то почти не было. Труба по диаметру раза в три больше обычного оптического прицела и поверх – прожектор. Более мощные образцы использовались на последних моделях Пантер и Королевских Тигров, их сопровождали специальные БТР с инфракрасными прожекторами. Здесь – конструкторы рейха, Абтейлувнг-37, уместили все это в приборе, который мог переносить один солдат. Питался он – от батареи, которая висела в заплечном рюкзаке, и от которой к прожектору шел толстый, в резиновой оплетке провод. Первоначально – эту штуку разработали как ночной прицел для бомбардировщиков и штурмовиков, в авиации ограничения по весу – потому их и сделали такими компактными. Но ни бомбардировщиков, ни штурмовиков сейчас не было – просто не было горючего для них. А вот они – ночные крысы – были.

Прошлой ночью они выбили сто двадцать семь советских солдат. За одну только ночь – и это была не первая ночь их охоты. Они постоянно перемещались по подземным коммуникациям, по берлинской подземке, по канализации. Как только наступала ночь – они выходили на охоту, всегда в другом месте. Никогда не вступали в бой, отстреливали, кого только могли – и уходили под аккомпанемент канонады во все стороны. Ночью – русские использовали осветительные мины, но это мало помогало, скорее наоборот – засвечивало зрение часовых, а ведь движение можно заметить даже в кромешной тьме, если глаза привыкли к такому уровню освещения. Пехота размещалась у костров, которые они жгли, чтобы согреться и разогреть пищу, они засыпали рядом друг с другом – чтобы больше уже никогда не проснуться. Ночной прицел позволял точно поразить цель метров с двухсот, если конечно не направлять прямо на костер, глушитель делал выстрелы достаточно тихими и скрывал дульную вспышку. Обычно – на двоих они снимали по десять – пятнадцать целей за раз, прежде чем начиналась лихорадочная ответная пальба во все стороны. Еще сколько то – снимали эсэсовцы, прикрывавшие их и отвлекавшие внимание противника на другую сторону. У них тоже было бесшумное оружие…

Проклятье! Первые русские винтовки с глушителями и оптическими прицелами – они взяли на Кавказе, тогда советские снайперы сильно проредили наступающую группировку. Они выбивали, прежде всего, идущих на рекогносцировку офицеров, выбивали скоординированной атакой от пяти до восьми и даже больше снайперов одновременно. Наступление из-за этой мерзости – задержалось дней на десять, и русские успели сконцентрировать свои силы и оседлать основные перевалы – выбить с которых их так и не удалось. Уже тогда – наиболее инициативные офицеры ставили вопрос о массовом производстве этих приборов и о начале снайперского и диверсионного террора против русских. Чехи уже давно сделали такие приборы и на пистолет, и на пистолет-пулемет, и на винтовку, осталось только распорядиться о массовом производстве. Увы… тупость и косность генералов сделала свое дело. Им по-прежнему виделось какое-то мифическое решающее сражение – хотя силу русских надо было просто подтачивать, методично и осознанно, и ждать пока они рухнут. Война решается не в решающем сражении – а в сражении маленьких, ничего по себе не значащих людей. Когда у одной из сторон кончатся силы или люди – сражение выиграно, потом – и война. Причем – чтобы люди «кончились» не обязательно их убить, достаточно испугать, чтобы они побежали или отказались идти в атаку. Тогда – дело будет сделано.

Но нет. Эти идиоты хотели решающего сражения и получили его – под Курском.

Сам Крайс в это время был под Ленинградом. Ленинград – город Ленина, вождя большевиков и главного большевика – неудивительно, почему они так рвались к нему. Командование у русских на этом направлении было не просто плохим – оно было преступно плохим. Все, что делали русские – это бросали людей в атаку, волна за волной, на укрепленные позиции немцев, на пулеметы – некоторые офицеры рассказывали, что они не видели такого безразличия к человеческим жизням даже на Западном Фронте Первой Мировой. Русские не пытались применить какой-нибудь тактический прием, они просто тупо гнали людей вперед, рассчитывая на то, что у немцев дрогнут нервы или кончатся патроны – и они вынуждены будут отступить. Они же, обустроив укрепления, зимой поливая снеговые валы так, что на них нельзя было вскарабкаться – методично выкашивали русских из лучших в мире пулеметов MG – это было так, что несколько пулеметчиков сошли с ума[76].

Тогда-то он придумал тактический прием, распространившийся по всему фронту. Русские – бросали в атаку людей на убой, за ними ставили заградительные отряды. За каждым накатывающим на укрепленные позиции вермахта людским валом – шли жидокомиссары, стреляя в спины отстающим