Поместье. Книга II - [37]

— Чего ты от меня хочешь?

— Я все тебе написала. Выбирай: я или она.

— Я не могу развестись за один день.

— Либо ты остаешься с ней, либо со мной. Двоеженство не пройдет.

— Если я от нее уйду, сразу место потеряю, — сказал Ципкин и тут же пожалел о своих словах. Кровь начала приливать к щекам, но словно остановилась на полпути.

— Значит, за любовь плату берешь? Ну, тогда другое дело. Знаешь, Александр, с меня хватит. Я далеко не уродина и не такая идиотка, как ты думаешь. Сама не понимаю, почему так долго терпела и молчала. После родов я сильно сдала, была совсем разбита. Ты загнал меня в угол, мой милый, но время прошло, и теперь я опять прежняя Клара. Так что не думай, что я буду за тобой бегать. Выбирай раз и навсегда.

И Клара улыбнулась. Точно так же она улыбалась, когда выигрывала у Ципкина в шашки. Были в этой улыбке и радость победы, и сочувствие. Ципкин долго молчал. Ощутил, что сжимает зубами давно погасшую папиросу, и вынул ее изо рта. Его зацепил снисходительный тон Клары. Она стояла перед ним, уперев руки в бока, дескать, все узнала-испытала и знает себе цену. Ципкин шагнул к печке и положил ладони на кафель, будто это зима и он хотел согреться. Все яснее некуда. Уйдет от Сабины — останется без гроша. Приданое положено на ее имя. Да если бы он и мог, все равно не стал бы брать деньги у женщины, которую сам же бросил. Допустим, он женится на Кларе. Как он даст свою фамилию женщине, которая дважды была замужем и легла с ним в постель при первой встрече? Как он сможет стать отчимом Саше? Сколько еще Клара сохранит красоту? Ей ведь уже сорок, даже чуть больше.

— Надо все обдумать, — сказал он после долгого молчания.

— Извини, Александр, но думать тебе лучше у себя дома.

— Выгоняешь?

— Нет, не выгоняю. Но я буду рада освободить тебя от всех забот, даже от обязанностей по отношению к твоей дочери. Такая жизнь для меня невыносима.

— Мне тоже тяжело.

— А тебе-то почему тяжело? И потом, так можно всю ночь проговорить. Но разговорами, мой милый, сыт не будешь. Не думай, что мне было легко. Ты и представить не можешь, что я перенесла. Не понимаю, как другие женщины могут такое переносить.

— Кто любит, тот все перенесет.

— Ну, другие меня мало беспокоят.

Ципкин потихоньку, останавливаясь на каждом шагу, подошел к окну, приподнял занавеску, выглянул на полутемную улицу. «Что же ей ответить?» — думал он напряженно. Вдруг само собой пришло решение. Он медленно повернулся к Кларе.

— Хорошо, я дам тебе окончательный ответ.

Она посмотрела на него, кажется, с испугом.

— И какой?

— Мне нужна ты, а не она. Но нам нельзя оставаться в Варшаве. Придется уехать.

— Куда?

— За границу. В Америку, например.

— Так…

— Иначе всю жизнь будем метаться.

— Да, ты прав.

— Ты готова на это?

— Готова.

Оба не ожидали, что разговор примет такой оборот.

— А ты куда хотела бы уехать? — спросил Ципкин чуть погодя.

— Не знаю.

— В Америке, по крайней мере, всегда можно заработать кусок хлеба.

— И что ты будешь там делать? Брюки шить?

— Не исключено.

— Хорошо, я согласна. Хотелось бы, чтобы Саша гимназию закончил, но, видно, не судьба.

— Там тоже можно учиться.

— Там все придется начинать с нуля. Но это не страшно. Если он пару лет поживет у моего отца, тоже не буду против. Я его люблю, но он еще ребенок, только жить начинает. А я хочу прожить как человек те несколько лет, что мне остались.

— Почему ты говоришь, несколько лет?

— Не знаю. Просто так. Ничего нельзя знать наперед. Если я не могу стать твоей женой, мне вообще ничего не надо.

— Пойдем спать.

— Я пойду за тобой куда угодно. Но ты должен мне обещать. И написать расписку.

— Считаешь, я способен тебя обмануть?

— Если не сдержишь слова, то все, я свободна…

И во взгляде Клары сверкнула ненависть, которую люди часто испытывают к тем, от кого зависит их судьба.

4

Клара проснулась, оттого что кто-то стучался во входную дверь. Шторы были спущены, и рассветная синева слабо просачивалась через них в спальню. Клара с Ципкиным только что уснули. Клара разбудила его.

— Александр, стучат. Слышишь? — позвала она приглушенным от любви и испуга голосом.

Ципкин прислушался.

— Кто это?

— Не знаю. Уже минут десять стучат.

Клара встала и накинула халат, Ципкин тоже быстро оделся, надел домашние туфли, которые Клара держала в квартире именно для него. Оба от усталости еле стояли на ногах. Быстро решили, что Клара откроет, а он подождет в гостиной. В передней было совсем темно.

— Кто там? — У Клары было предчувствие, что кто-то явился помешать ее счастью.

— Это я, Соня.

— Кто?

— Соня Ципкина.

— Твоя сестра! — Клара повернулась к Ципкину, который стоял на пороге, словно готовый броситься ей на помощь.

Она отперла замок, отодвинула засов и сняла цепочку. В дверях маячил силуэт девушки.

— Тысяча извинений, — быстро и тихо заговорила Соня. — Я бы не побеспокоила вас, но меня хотят арестовать. С одиннадцати часов по улицам кручусь.

— Что случилось? Александр, иди сюда!

Ципкин вышел в коридор.

— Соня? Что такое?

— О, ты здесь? У меня обыск был.

— Какой еще обыск? Когда?

— Я домой возвращалась, часов в одиннадцать, мы с Миреле в театре были. С Миреле Бабад. И еще один молодой человек, он не еврей. Они меня провожали. Идем, а на Дзикой парень ждет, Нотка, сын хозяина. Он и говорит: «Бегите, у вас обыск». Я к тебе пошла, на Новосенаторскую, но меня дворник не пустил.