Поместье. Книга II - [22]

Иногда Фелиции казалось, что конец уже близок. Она лежала в кровати и не могла пошевелиться. То дремала, то, вздрогнув, просыпалась, потом опять засыпала. Ей снились кошмары, она видела то дьявола, то ангела. Ей являлись покойные родители; за ней гнались демоны; она слышала шорох крыльев и пение ангельского хора и видела небесное сияние. Фелиция улыбалась во сне. Как глуп человек! Он страшится того, что навсегда избавляет от страданий. Душа начинает жить только после смерти. Фелиции хотелось освободиться как можно скорее. Она просила Марьяна купить для нее место на кладбище и заказать гроб и памятник. Каждый раз, когда ей становилось немного хуже и начинала кружиться голова, она велела позвать священника. В любую минуту она была готова исповедаться, но Марьян говорил:

— Что ты, любимая? Ты ведь поправляешься, тебе лучше с каждым днем…

И он приносил ей чашку бульона или давал пригубить коньяку.

Марьян оказался прав. Бог не захотел забрать Фелицию к Себе. Сначала она отсыпалась после бессонных ночей, потом вернулся аппетит. Фелиция нашла ответ на мучившую ее загадку. Теперь она знала, зачем живет на свете. Вдруг ее осенило; она должна стать матерью и детям Люциана, и детям убитого дворника. Что с ними будет, если Фелиция умрет? Не будет же Марьян всю жизнь платить за преступление своего непутевого шурина.

Ответ был так прост, что Фелиция удивлялась, почему не нашла его раньше. Не иначе как ее душа спала летаргическим сном.

Жизнь обрела смысл. Фелиция преодолела стыд и пришла к Войцеховой, вдове дворника. В первый раз женщина чуть не набросилась на Фелицию с кулаками. «Убирайся! — кричала она. — Пошла вон, сестра убийцы!» Войцехова даже спустила на Фелицию собаку и пригрозила поленом.

Фелиция приносила подарки, но их выбрасывали. Когда она шла через двор, соседки выкрикивали ей в спину проклятия. Фелиция почти сдалась, но подумала: «А как поступил бы в таком случае Иисус? Что сделал бы святой Франциск? Неужели они не устояли бы перед недобрым словом?» Фелиция твердо решила, что пройдет испытание до конца. Она вымаливала у сирот прощение, приносила деньги и одежду, даже пыталась помогать Войцеховой стирать белье. Первой ее простила вдова, потом удалось примириться с детьми. Кто бы мог подумать, что Фелиция одержит победу? Даже собака, бессловесная тварь, теперь к ней ластилась, лизала туфли и виляла хвостом.

Процесс длился полтора года. За это время Фелиция как следует одела детей Войцеховой, младших пристроила в школу, старшим сыновьям нашла мастера, который взялся обучать их ремеслу, дочерям нашла хорошие места в приличных домах. Сначала Марьян посмеивался над женой, называл ее дурочкой и притворщицей. Он не признавал филантропии. Реформы — вот что необходимо! Благотворительность — это ерунда. Нужно заставить правительство создать демократические институты и ввести всеобщее равноправие. Но Фелиция смогла повлиять на Марьяна Завадского. Его взгляды изменились, он даже стал помогать жене. Фелиция не ограничивалась семьей дворника, но старалась делать что-нибудь и для Болека, незаконного сына Люциана. Но здесь она наткнулась на непреодолимое препятствие. Бобровская взяла Касю и ребенка под свое покровительство, Кася с сыном переехали к ней. Бобровская наотрез отказалась иметь дело с сестрой Люциана, графской дочкой. У Бобровской были свои планы.

Оказалось, что Фелиция помогла не только детям несчастного дворника, но и убийце. В варшавских салонах заговорили, что она подает пример христианского милосердия, и эти разговоры дошли до следователя, прокурора и самого судьи — обрусевшего поляка. Священники рассказывали о Фелиции с амвона, о ней даже появились статьи в клерикальной прессе. Аристократки, которые бойкотировали доктора Завадского, опять стали приходить на прием. На процессе, где Фелиция была свидетелем, те же репортеры, что сначала поливали ее грязью, теперь возносили ее до небес. Из Фелиции сделали святую и мученицу, ее стали приглашать в разные филантропические кружки, где собирается самое благородное общество. Да, люди таковы: то проклинают, то благословляют, то превозносят ложь, то отвергают правду, одна мода сменяет другую. Люциан мог получить двадцать лет каторги или даже пожизненное заключение, но судья назначил ему минимальный срок, предусмотренный за убийство. Позже в частной беседе судья сказал, что вынести столь мягкий приговор его побудили не аргументы защиты, но слова, поступки и слезы Фелиции.

2

Еще во время восстания Люциан нашел способ избегать страданий. Нужно лишь сказать себе: «Я покойник». Каждый раз, когда положение становилось непереносимым, он представлял себе, что уже умер. Он, Люциан, не живой человек, но дух или труп, свободный от надежд и желаний. Он слышал о мертвецах, которые ходят по свету и не могут найти успокоения в могиле, и уподоблял им себя. Он где-то прочитал о факирах, которых закапывают в землю, и они погружаются в анабиоз. Разве вся его жизнь не была борьбой с темными силами? Разве фатум не вел его с самого начала? Чем еще объяснить разные странные случаи, как не рождением под несчастной звездой? Еще ребенком, избалованным панычем, Люциан чувствовал руку судьбы. У него было все: одежда и еда, оружие, любовь матери, отца, сестер и брата. Прислуга его обожала, мужики и бабы цацкались с ним, его любили даже животные: кошки, собаки, лошади. Но Люциан так страдал, что уже тогда подумывал застрелиться. Он богохульствовал, а потом бежал к священнику исповедоваться. Он воровал, плевал на иконы, душил кур, как хорек, и мучил кроликов. Учиться ему было лень, и он изобретал всевозможные уловки, чтобы пропустить урок. В нем рано пробудилось влечение к женщинам, но он боялся болезней и скандалов с родителями. Люциан вычитал в энциклопедии, что бывает туберкулез почек, и тут же внушил себе, что у него это заболевание. Он услышал от матери, что у них в роду был сумасшедший, и стал бояться, что тоже сойдет с ума. Сколько он себя помнил, столько в нем жило предчувствие какой-то катастрофы. Страхи были столь велики, что он еще тогда искал утешение в мыслях о самоубийстве и в стоической покорности судьбе.