Помело для лысой красавицы - [35]

Я встала, пошла в ванную, вытерлась и одела сухой пушистый халат. Потом вышла и прямо спросила:

— Ты как узнала что у меня силы нет? Это ведь не видно!

— Видно, Мария, — вздохнула она. — По тебе — видно, поверь. Потому и не хочу чтобы ты пока нашим показывалась. С тобой чего было-то, кстати?

— Да ничего, боль скрутила, я ж больна, — вяло ответила я ей.

— Странно, — раздумчиво сказала она. — Тебе не должно быть больно…

Еще раз сходив в ванну, я взяла тряпку и молча подтерла лужу на полу, а Оксана встала и сказала:

— Ну что ж, девонька, я смотрю за ум ты взялась, так что побегу я.

— Спасибо, Оксан, — не поворачиваясь к ней, кое-как выговорила я. Не приучена я благодарить.

— Ничего, Мария, — помолчав, отозвалась она. — Все нормально. Иди, выпускай меня из своих хором.

У дверей она остановилась и напомнила:

— Ты, девонька, про шабаш-то помнишь?

— Думаешь, стоит? — усомнилась я.

— А как же? — жарко ответила она. — Все равно все придут туда без силы, про тебя никто не поймет ничего. А там выздоровеешь, снова начнешь прием вести.

— Верно, — поразмыслив, ответила я. — Я приду, Оксан. И еще раз спасибо, что ты обо мне так заботишься.

Оксана посмотрела на меня странным долгим взглядом, ничего не ответила и пошла из квартиры. Я мимоходом отметила, что она прошла мимо лифта, направляясь к лестнице. Худеет, видимо.

Попрощавшись с ней, я пошла на кухню, налила себе чая с лимончиком и тяжко задумалась. Вопрос первый на повестке дня — что с моей силой? Вопрос второй — что делать?

По силе — оставалось только гадать. Последний раз я колдовала несколько дней назад, открывала себе удачу, и уже тогда чувствовалось что с моей силой чего — то не того. Я припомнила неприятный привкус той моей силы. Из—за болезни? Не, тут же отмела я эту мысль. Бред. Ведьма больная всегда сама себя лечит, и Книга не оделяет за это хозяйку страшной болью. Но что же тогда случилось???

Вот черт! Я думала и так и эдак, и ни к чему не могла прийти. В конце концов я решила — все тайное становится явным. Узнаю со временем, что со мной такое приключилось, да так не вовремя. Я ведь рассчитывала вещий сон сделать, посмотреть где искать лже — Усольцеву, да теперь об этом и мечтать не приходится!

Я встала, разыскала трубку радиотелефона и позвонила Зыряну.

— Ну ты где пропала? — рявкнул он, не здороваясь. Видать номер мой углядел.

— Ты не забыл что я так-то смертельно больна? — поинтересовалась я.

— Да мне похрен! — отрезал он. — Тут Женька до тебя уже который день не может дозвониться!

— Отлично, я отошла, скажи пусть позвонит, — спокойно ответила я. С такими людьми характер показывать не стоит, это только в книжках огрызающуюся дивчину крутой парень за это зауважает. В реальности же она в лучшем случае будет щеголять выбитыми зубами.

— Хорошо, — буркнул он.

— Зырян! — торопливо сказала я, боясь, что он как всегда не прощаясь отключится.

— Что?

— Как там мать?

Последние слова мне дались с трудом. Я боялась. Боялась того что мне сильно не везет и мне и здесь скажут плохие вести.

— Нормально, — нетерпеливо ответил он. — Ребята мои уже стреляются от нее, так она их допекла. Ищи, Марья, ту сучку быстрее.

И отключится.

А я сидела и глупо улыбалась. Похоже с матерью и правда все в порядке, раз она там не стесняется свои порядки устанавливать. Да и Зырян явно здорово жалеет что Белову братки сгоряча порешили, наверняка повторения не будет. А раз так, то можно особо и не торопиться, пусть мать их до кондрашки доведет, будут знать, как людей похищать!

Я взглянула на часы — было уже не много ни мало, а шесть вечера. Надо быстренько себя приводить в порядок.

Звонок братца застал меня в ванной. Я нежилась в абрикосовой пене, и потому была в благодушном настроении.

— Алло, — неуверенно произнес он в трубку.

— Слушаю вас, — несколько игриво ответила я.

— Я Джон, в смысле Женя, — представился он, слегка запутавшись, и оттого смутился.

— Так, Женя, нам необходимо встретиться, можете к восьми ко мне подъехать?

— К-конечно, — слегка заикаясь, произнес этот шибзик и я назвала ему адрес. После хорошенечко оттерлась, привела себя в порядок и стала почти красивой. Подумав, обвела взглядом бардак, распихала по шкафам валяющиеся вещи, пару раз взмахнула веником и осталась довольна.

Потом снова посмотрела на себя в зеркало, поняла что все-таки обманываюсь насчет терпимого вида и я страшней крокодила. Потому вытащила коротенькое коктейльное платье с большим декольте и переоделась. Пусть пятился на ноги да грудь, авось до лица дело и не дойдет.

Вот в таких трудах и пролетело два часа.

Джон, который Женя оказался на удивление пунктуален. Ровно в восемь в домофон раздался звонок, я открыла и не успела сосчитать до десяти как из лифта вывалился дохленький мужичонка в легкой куртке, бейсболке и с корзиночкой цветов. Мне он был по пуп, чему я порадовалась — на лицо точно смотреть не станет.

Мужичошка уставился на самое прекрасное во мне — ноги на высоченных шпильках и обтянутых тоненькими чулочками.

— Здрассьте, — сказал он им, слегка сглотнув.

— Проходите, — посторонилась я.

Мужичонка начал поднимать глаза, чтобы взглянуть на меня, однако на пути взгляд зацепился за грудь четвертого размера. Он опять судорожно сглотнул, и сказал теперь ей: