Помеченная звездами - [5]

блины со сметаной, фаршированные шампиньоны, крабовые котлетки и осетра на тонких ломтиках ржаного хлеба. Девочки с возмущением обнаружили, что сидят за детским столом вместе с толпой дурно воспитанных мальчишек из Нью-Джерси и Калифорнии. Хорошо хоть, Мэри Фокс посадили рядом. Она была их любимицей, ей уже исполнилось пятнадцать, на месяц раньше, чем Эльв. Мэри была столь прилежной, что даже благоразумная Мег по сравнению с ней казалась легкомысленной. Мэри собиралась стать врачом, как ее мать, Элиза, двоюродная сестра Анни. Кузина не заметила шикарные платья сестер, она не обращала внимания на внешний вид. Она понятия не имела, насколько хороша со своей молочной кожей и светлыми волосами. На сегодняшнее торжество она надела платье в клетку и повседневные туфли. Мэри носила очки и потому полагала себя уродиной. Она была чересчур правдивой и никогда не утруждала себя вежливостью. Возможно, именно поэтому сестры Стори любили ее.

Друзья Наталии и Мартина, в том числе старинная подруга Наталии, мадам Коэн, которая прилетела из Парижа, сидели за лучшими столами и болтали. Они потягивали «мимозы» и «кир рояли»,[3] в то время как на детском столе стояла шипучка из корнеплодов и кола. Мальчики потягивали лимонад через соломинки.

— Вот болваны! — обратилась Мэри к Эльв.

У нее не было ни внутреннего цензора, ни страха перед взрослыми. Ей совершенно не хотелось сидеть за одним столом с дурно воспитанными сопляками.

— Наверное, взрослые решили, что с мальчишками нам будет веселее, — как всегда, разумно заметила Мег. — Здесь больше нет наших ровесников.

— Они нам не ровесники, — возразила Мэри. — Они дети. В двух странах из трех мы уже были бы замужем. Ну разве что кроме Клэр. У нас уже были бы свои дети.

Пока сестры Стори размышляли над ее словами, Эльв попросила официанта унести хлебную корзинку. Смертные подсунули ломти хлеба в их детские одеяльца, чтобы отпугнуть фей. В большинстве сказок феи крадут младенцев смертных, но на Найтингейл-лейн случилось наоборот.

Мальчики перебрались под стол и начали играть в покер на зубочистки.

— Фу! Какая вульгарность, — вздохнула Мэри. — Весь этот бал — пустая трата денег.

Экстравагантность праздника была ей не по душе. На рождественских каникулах она работала на стройке «Жилья для человечества»[4] в Коста-Рике.

— Ваши бабушка и дедушка могли пожертвовать деньги Красному Кресту или Американскому обществу борьбы с раковыми заболеваниями и спасти жизни, но вместо этого все пляшут ча-ча-ча.

— А по-моему, это романтично, — заметила Мег. — Пятьдесят лет вместе.

— А по-моему, просто мерзко, — отрезала Мэри. — Я никогда не выйду замуж.

Девочки посмотрели на Эльв.

— Только любовь имеет значение, — сказала она. — Настоящая любовь, которая выворачивает душу наизнанку.

Прозвучало не слишком привлекательно. Наверное, это больно; сплошная кровь, кости и пытки. Но никому не хватило мужества узнать подробнее, даже сварливой Мэри Фокс. Девочки пристально смотрели на Эльв, и каждой хотелось стать ею хотя бы на мгновение, а лучше на целый день.

В конце ужина принесли тарелочки с птифурами, покрытыми глазурью пастельных цветов: зеленой, желтой, розовой и светло-голубой, почти как платье Клэр.

Мэри наморщила носик.

— Жиры и углеводы, — заявила она и предпочла замороженный йогурт.

Эльв надела свитер, хотя в комнате было тепло. Официант крутился у стола, старался подойти поближе, дышал ей в волосы, смотрел, как на знакомую.

— Что вам нужно? — спросила Мэри Фокс.

— Не говори с ним, — предостерегла Эльв.

Клэр деловито собирала пирожные в салфетку.

Взрослые, воодушевленные спиртным, перешли к танцам. Даже рафинированная мадам Коэн, которая пугала сестер Стори откровенными вопросами, танцевала с дедушкой Мартином. Мальчики вылезли из-под стола и молотили по птифурам стаканами для воды. Раздавив очередной птифур, они орали «Ура!» на редкость мерзкими голосами.

Эльв не обращала на них ни малейшего внимания, даже когда они стащили пирожные с ее тарелки. В мире фей умирала старая королева, она прожила тысячу лет. Она призвала к себе Эльв. «Кто самая отважная из трех? Лишь та, что не страшится зла, достойна. Она одна последует за мной и станет нашей королевой».

Матери приглашенных девочек наслаждались мартини и обсуждали свои разводы. И правда, почему не проявить отвагу? Самое подходящее время, чтобы сбежать. Город ждет, и сестры Стори могут прогуляться по Манхэттену одни — редкая удача. Они взяли Мэри с собой. Все-таки она их двоюродная сестра, хотя слишком серьезная и строгая. Она расположила их к себе, предложив «по-тихому смыться». Такая наивная и простая! Они посмеялись и потащили ее на улицу.

Девочки проскользнули мимо швейцара и метнулись в парк. Смеялись все, даже Мэри, которая никогда раньше не переходила дорогу в неположенном месте.

— Нас арестуют! — завопила она, но перебежала через улицу, даже не посмотрев по сторонам.

Девочки любили Нью-Йорк, его белесый дневной свет, каменные стены вокруг парка, блистательную свободу. Они вскинули руки вверх и закружились. Они кричали «Аллилуйя!» во всю глотку, даже Мэри, которая разочаровалась в религии в пять лет.