Помаши мне на прощанье - [3]

– Не снимай носков, глупая, – откликнулась другая девушка, но скоро они, утомленные длинным, мучительно тяжелым трудовым днем, уже спали.

Грейс по достоинству ценила длинные шерстяные носки до колен, выданные ей вместе с униформой, но не слишком любила рубашки из сетчатого трикотажа фирмы «Аэртекс». Они никогда не сидели как надо, и она была рада, что днем они оказывались скрыты зеленым джемпером военного образца. Она очень заботилась об одежде. Благодаря матерям Салли и Дейзи на каждый день рождения она получала что-то новенькое, даже если это был кардиган, связанный из шерсти, на которую была распущена ранее ношенная вещь. Кардиган был связан специально для нее, и, следовательно, не имело значения, что шерсть старая. Женщины вроде миссис Бруэр и миссис Петри являлись большими специалистами в области переделки и штопки, задолго до того как были выпущены правительственные плакаты с призывом к англичанам быть экономнее.

Громкие стоны донеслись с кроватей несколько часов спустя, когда зазвонил большой металлический будильник, стоявший в оловянном тазике, чтобы шума от него было еще больше. Словно возвещая миру, что уже четыре утра, будильник не прекращая звенел. Девушки медленно просыпались.

– Господи боже, почему я не вступила в армию или не стала медсестрой?

Этот вопрос задавался ежедневно.

– Солдаты никогда не спят, а «утки» и вовсе – веский довод против профессии медсестры.

– Пожалуйста, неужели недостаточно того, что приходится вставать еще до чертовых петухов, так еще и выслушивать все эти стенания!

Грейс улыбнулась. Она любила жизнь, ей нравилось общество ровесниц. «Если все фермы, – думала она, – на которых придется работать во время проклятой войны, похожи на эту, то причин жаловаться не будет».

Чаще всего вокруг произносили слово «чистота». Владелец молочной фермы требовал от девушек чистоты и безупречных белых передников и лично осматривал руки каждой доярки. Работа была тяжелой. Первая увиденная Грейс корова перепугала ее. Это большое, теплое, коричневое с белыми пятнами животное с чудесными глазами вдруг злобно уставилось на Грейс, когда та попыталась подоить ее, как ей показывали и объясняли. Корова вполне намеренно перевернула ведро, разлив драгоценную жидкость, которая вылилась в сток. Главный по дойке окинул девушку неприязненным взглядом.

– Старайтесь сохранить молоко, Патерсон. Идет война, и нам необходима каждая капля.

Теперь, через неделю обучения, Грейс была вполне уверена в своих возможностях. Она умела вымыть теплой водой вымя коровы, прежде чем начать ручное или машинное доение.

Самой неприятной работой была уборка коровника после дойки. Вода всегда была холодной как лед, и Грейс не выносила вони коровьего навоза.

– Вздор, – объявил Джордж, старший дояр, когда некоторые девушки пожаловались на жуткий запах. Шотландский акцент придавал его словам излишнюю свирепость.

– Что плохого в добром чистом запахе скотного двора? Некоторые из вас уж больно изнежены.

Джорджу было трудно угодить, зато он отличался терпением и справедливостью, и девушки ничего не имели против его постоянного ворчания.

После дойки коров гнали на пастбища неподалеку от фермы. Новая травка еще не пробилась, поэтому Грейс и Олив Тернер велели вилами накладывать сено в большие кормушки-колоды, отчего надсадно ныла спина, зато девушки согревались.

– Надеюсь, нам оставили завтрак, – простонала Олив, когда урчание в пустом желудке напомнило ей о времени.

– Повариха позаботится, чтобы мы не голодали.

– Ты права, но я больше волнуюсь о том, что будет потом. Сколько историй я слышала о жадности и злобе фермеров! Им нужен только дешевый труд, и чем меньше они будут давать нам взамен, тем для них выгоднее.

Грейс тоже слышала пугающие истории, но предпочитала им не верить. Фермеры – всего лишь люди, и очень разные: некоторые злые, как ее сестра Меган, есть и порядочные, щедрые, как Петри и Бруэры, например.

– Все будет хорошо, Олив. А теперь заканчиваем работу и возвращаемся в дом.

– Правда, было бы здорово, если бы резиновые сапоги подбивались мехом?

Олив, только сейчас вступившая во что-то отвратительно вонючее, выглядела ужасно, была вся мокрая и тряслась от холода. И стояла на одной ноге. Вторая увязла намертво.

Грейс помогла ей вытащить сапог. Тот поддался с отвратительным чавканьем. Работницы часто теряли сапоги в грязи и были вынуждены «танцевать» вокруг на одной ноге, пытаясь не опустить в навоз другую, в чистом носке.

– Лучшей идеи я не слышала, дорогая Олив. А пока постарайся надевать сразу несколько пар носков.

– У меня их немного, а толстых всего одна.

– Я тебе одолжу. Развеселись! Скоро настанет весна: нарциссы, примулы, маленькие ягнята. А теперь – выше нос и лови аромат завтрака.

Они вошли в кухню, где их встретил аромат жареных колбасок.

– Надеюсь, вам двоим хватит овсянки, но у нас осталось три колбаски, можете съесть каждая по полторы. Вместе со свежей булочкой. Ах да, еще вам крупно повезло, ведь я только что заварила чай, – сказала мисс Райленд, заведующая общежитием.

Грейс и Олив вымыли руки в глубокой раковине и с благодарными улыбками сели за стол, поставив перед собой тарелки с овсянкой.