Ползущие - [28]

– Периметр. Кто-нибудь, пожалуйста. Периметр. Объем. Кто-нибудь.

– Мама?!

Мама ее словно не слышала. Она уже снова шла к полке со снаряжением. Дважды ее коснулась, покачала головой, развернулась и пошла к дальней стене. Дотронулась до нее.

– Мама!

И по-прежнему никакого ответа. Мама шла к полке. Дважды ее коснулась.

– Периметр. Пожалуйста.

У Адэр сжалось сердце: знакомое чувство. Так же было, когда срывы были у папы. Может, и у мамы нервный срыв? Неужели вся семья дефективная? Вдруг и ее когда-нибудь обнаружат бродящей по кругу в гараже? И она тоже будет касаться стен и бормотать всякую чушь?

Вдруг у нее за спиной распахнулась дверь, Адэр даже подпрыгнула.

– Отправляйся в школу, Адэр, – скомандовал отец, торопливо проносясь мимо. Он подошел к маме, обнял ее и что-то прошептал ей в ухо. Мама стала вырываться, заколотила руками, но потом вдруг обмякла и едва не повалилась на пол. Папа подхватил ее, она выпрямилась, увидела, что Адэр на нее смотрит, и положила руку на плечо отцу.

Они обнялись. Потом мама сказала Адэр:

– Нехорошо, что ты застала нас за нашими играми.

Теперь и папа, и мама смотрели на Адэр. А потом у обоих появились отвратительные ухмылки.

Адэр попятилась, развернулась и бросилась бежать к кухонной двери. Родители смеялись ей вслед.

Дрожа, она остановилась в кухне и прислушалась.

– Перезагрузка? – В кухне голос отца звучал глухо.

– Перезагрузка, – жизнерадостно и спокойно ответила мать.

Адэр пошла к себе в спальню и стала переодеваться. Плакать она начала на стадии надевания носков – левый остался ненатянутым. Так она и сидела – согнувшись, руками ухватившись за край носка, голова уткнулась в колени, рыдания сотрясали все тело.

Мимо проходил Кол. Он приостановился, заглянул в открытую дверь и уставился на Адэр.

– Что это ты, как раздолбайка, нюни распустила?

Спросил грубо, но Адэр знала: он дает ей понять, что беспокоится о ней. Она заставила себя прекратить рыдания.

– Я не знаю. Не знаю, как объяснить. С мамой и папой что-то не так.

– Ты что! У них все отлично. Они, наконец, стали проводить вместе много времени, как раньше. Ты что, совсем чокнулась? Да они в упор друг друга не видели до того, как…

Адэр впилась в него взглядом.

– До чего?

– Не знаю. Наверно, до того, как снова стали вместе.

– Ты не замечал, они ничего странного не делали? Или, может, почувствовал, как будто они… ну, не знаю… как будто им промыли мозги, или они вступили в какую-нибудь секту, или еще что-нибудь такое…

– Ни в какой они не в секте. Сектанты детей тоже туда тащат.

Адэр взяла в руки туфли и тупо на них уставилась.

– Ну да. А что, если и они захотят?

– Захотят чего?

– Ну, чтобы мы – тоже.

Кол чуть не зарычал от раздражения:

– Тоже – что?

– Мама так странно вела себя в гараже, потом папа заставил ее остановиться, потом они сделали вид, как будто это что-то вроде ролевой секс-игры, ну или что-то в этом роде.

– Ух ты! Значит, они снова стали заниматься сексом! Черт тебя подери, не лезь ты не в свое дело! Адэр, ты что, совсем дура? Откуда, ты думаешь, ты появилась на свет? Если они опять сблизились, ну, там, интим и все дела, это же хорошо!

– Ты не понимаешь! А я не знаю, как объяснить. То есть ты бы мне не поверил.

– Ты знаешь, что ты хочешь сделать?

Адэр поняла, что он и правда злится. Голос его стал тусклым и невыразительным, он пытался сдержаться, закрывшись для окружающих, как делал всегда. Кол продолжал:

– Ты, уродка, собираешься все испортить. Они начнут, типа, стесняться. Ты заводишься, потому что они раз в жизни больше уделяют внимания друг другу, чем милой крошке Адэр. Вот ты и бесишься. И собираешься помешать им сблизиться. Так что лучше заткнись! Оставь их в покое! Иначе они разведутся.

Он круто развернулся и вылетел в холл.

Адэр думала: Дело не в них. Дело во мне. Может, спросить Лэси. Или поговорить с психологом в школе… Но на этом все. Лучше заткнуться, потому что, скорее всего, это у меня что-то с психикой.

И она наконец натянула левый носок.

3 декабря, позднее утро

– Как же мы переедем, пап? – спросил Ларри.

Они как раз садились в фургон. Гундерстон вставлял ключ в зажигание, а Ларри устраивался рядом, застегивая ремень безопасности.

Ларри снова спросил:

– Я серьезно, пап. Час назад мы сидели себе дома, и все было отлично. – Тут он замолчал и подумал – пусть не отлично, но – дома. Потом продолжал: – И тут началась эта свистопляска – срочно, конец света! Я так ничего и не понял. То есть я считаю, это глупо. Они что, собираются платить за нас в отеле?

– Собираются.

– Но почему? Почему нам надо переезжать? Гундерстон пожал плечами.

– Потому что… Там на кладбище утечка токсических веществ, ну или что-то в этом духе. Из трубы на кладбище.

Ларри подумал: кладбище.

Он не упоминал о том, что произошло в эту ночь. Куда делся Бадди. Не говорил ни о чем таком, раз они потащили его к врачу. Этот зараза-доктор намекнул, что, если он не перестанет говорить такие вещи, они могут его куда-нибудь запереть.

Ларри ждал, пока отец заведет машину. А тот все сидел и мрачно смотрел на Ларри – долгим, необычным взглядом. Отец редко смотрел на людей прямо.

А потом вдруг быстро отвел глаза.