Есть люди, которым не суждено оставаться в этом мире надолго. И в глубине души они это сами знают. Есть среди них слабые, живущие в вечном сомнении; есть другие, что впадают в противоположную крайность – бесшабашное безрассудство. Третьи – как Рей Берджесс…
… которому было только двадцать семь лет в ту ночь, в одной засекреченной лаборатории в штате Невада…
Так вот, эти третьи просто обречены оказаться не в том месте и не в тот момент. Как будто смерть знает, кто будет той антилопой, которая слишком далеко отбилась от стада.
Как раз сейчас Рей согнулся за перевернутым металлическим столом в комнате отдыха. Ножки стола из нержавейки торчали в направлении двери. Свет в лаборатории еще горел, но где-то там, за дверями, а здесь Рей сидел почти в темноте, скрючившись у автомата с прохладительными напитками. Автомат периодически взревывал и чем-то булькал, и от этого звука Рей каждый раз вздрагивал. Полоска света сочилась из слегка приоткрытой двери, к ней добавлялось мягкое мерцание автомата.
Рей закусил зубами большой палец правой руки, и каждый раз, когда раздавалось металлическое позвякивание или шум из соседней комнаты, он едва сдерживался, чтобы не закричать. Ноготь на пальце был изуродован и сорван. Скоро начнет капать кровь.
Он попытался разглядеть светящийся циферблат часов, но мешали очки: толстые линзы от близорукости не давали рассмотреть слишком близко расположенные предметы. А шевелиться, чтобы приподнять очки, он не хотел. Боялся, что если двинется, то перевернет стол, поднимет шум… Кажется, на часах 9:10?
Если действительно сейчас десять минут десятого, то он сидит здесь, скрючившись, уже больше двух часов.
За эти два часа Ахмед должен был уже умереть от потери крови.
Может быть, его тело прилипло к полу в загустевшей лужице.
Рей представил себе пленку на луже крови Ахмеда, словно пенку на остывающем какао. Ахмед ему нравился: у этого маленького человечка было, развитое чувство юмора, уравновешенное доверчивым оптимизмом. А ведь он, может быть, еще жив…
Если бы только я мог выбраться, позвать кого-нибудь ему на помощь…
Вряд ли выйдет. Чертовы гады наверняка перерезали телефонные провода прямо у коробки. К тому же они могли уже захватить и провода – как-нибудь пронизать их своей плотью.
Ему ни за что не добраться до телефона в холле. А благодаря Светлым Головам, как называл их Ахмед, из отдела безопасности, в лаборатории-23 не полагалось иметь сотовых телефонов. Никакого смысла в этом не было, а вот теперь из-за отсутствия сотовых телефонов им с Ахмедом приходится погибать.
Доверчивый, оптимистичный Ахмед…
Ахмед истекает кровью, если уже не умер, а я…
С другой стороны, смерть Ахмеда может показаться милосердной, если вспомнить судьбу Кью Кима. Ким попался, потому что именно он открыл емкость с культурой. Именно Ким обнаружил, что они привели в негодность защитные цепи в лаборатории.
Выбросы разорвали тело Кима на пять частей, чтобы использовать столько мышечных групп, сколько могли освоить. То есть ноги Кима начали дергаться и действовать сами по себе, отдельно от туловища, как змеи, вылупляющиеся из яйца. Потом уже все конечности поползли по комнате. Туловище, на котором еще держалась голова, поползло в противоположном направлении.
Ахмед упал у перестроенного тела Кью, а новые челюсти Кью впились ему в бок и часто-часто захлопали – щелк-щелк-щелк-щелк, – как электрическая газонокосилка. Ахмед сдернул стерилизатор и обрушил его на голову Кью… и разбил ее. Окровавленная голова Кью раскололась с отвратительным хрустом.
Но тело Кью не было мертвым. Берджесс до сих пор слышал, как оно дергается под массивным металлическим бюро в соседней комнате.
Ахмед быстро терял кровь, а когда ее вытекло много, потерял и сознание. Конечности Кью, не имея глаз, были для этих тварей практически бесполезны. Выбросы продолжали – ха-ха! – экспериментировать. Оставили в покое части тела Кью и взялись за какой-то другой вид «взаимосвязанной общей е-перестройки». Термин придумали парни из Пентагона. Молодцы, что еще скажешь…
В соседней лаборатории что-то щелкнуло, и Берджесс сильнее впился себе в палец, ощутив привкус крови. В который раз он сказал себе, что надо продержаться до утра, сидеть тихо, как мышь. У доктора Санга дневная смена в лаборатории. Он поднимет тревогу; возможно, аварийная команда сумеет найти частоту, или запустит процесс разложения, или еще что-нибудь…
Или они его просто бросят? Ахмед говорил, что при некоторых обстоятельствах институт могут просто разбомбить. Как будто здесь лаборатория биологического оружия. Конечно, здесь почти и была такая лаборатория. Но все же не совсем такая. Здесь не создавались ни вирусы, ни бактерии.
Ему захотелось в туалет. Плохо дело. Сможет он потерпеть? Или помочиться на пол так, чтобы выбросы не услышали? Насколько у них развито обоняние?
Он выбрал неверную дорогу в жизни. Фатально неверную. Поступил на работу в институт. Только теперь он это понял. И нет у него оправданий. Каждый сотрудник Института Перспективных Исследований Агентства Национальной Безопасности знал, что раз ты оказался здесь, то уже отсюда никуда не денешься.
