Полюшко-поле - [5]
— Вы за оборону?
— Решительно!
— Противник владеет инициативой, всякая пассивность может нам дорого обойтись.
— Я думаю, Михаил Петрович, в этой ситуации только упорная оборона на заранее подготовленном рубеже способна измотать и обескровить сильного врага.
В аппаратную вошел генерал Добыкин.
— К нам Жуков прибыл, — доложил он.
— Вот и отлично! — воскликнул Пуркаев. Представитель Ставки поймет: надо обороняться.
— Давайте в присутствии Жукова все обсудим, — предложил Кирпонос.
В кабинете командующего собрались все члены Военного совета, начальники управлений и отделов, но совещание не начиналось. Кирпонос знакомил представителя Ставки с нанесенной на карту обстановкой. Пробежав последнюю оперативную сводку, Жуков сказал:
— Картина сражения вырисовывается, но она еще недостаточно полная. Точных данных о наших войсках и о противнике мы так и не смогли получить. Показания пленных требуют анализа и проверки.
Начальник штаба фронта придвинул к Жукову только что принятую телеграмму наркома. Он вопрошающе посматривал на начальника Генштаба снизу вверх.
«Пуркаев не согласен», — подумал про себя Жуков. Он перелистал странички телеграммы и пояснил:
— Я советовал подождать. Утром разобраться и принять решение. Однако директива наркома одобрена Ставкой. Ясно, Максим Алексеевич?
Поднялся худощавый, невысокого роста, подтянутый Пуркаев и сказал:
— Направление ответного удара выбрано наркомом правильно. Но может ли сейчас Юго-Западный фронт наступать на Люблин? Нет! Чтобы окружить группировку фельдмаршала Рундштедта, нашим войскам необходимо продвинуться на сто двадцать километров. Задача реальная?! Нет! Против первого эшелона Пятой армии генерала Потапова — четырех стрелковых и одной танковой дивизий — фельдмаршал Рундштедт выдвинул крупные силы: двенадцать пехотных, пять танковых и четыре моторизованные дивизии.
Жуков слушал, слегка склонив набок бритую голову. Пуркаев всматривался в лица членов Военного совета, голос его звучал резко:
— Наши механизированные корпуса вынуждены совершить четырехсоткилометровые и двухсоткилометровые броски. Вражеские воздушные разведчики обнаружат такое крупное передвижение войск. Бомбежка походных колонн замедлит график форсированного марша. Корпуса выйдут на исходные позиции в разные сроки, и нанести согласованный удар, обрушиться на противника всеми силами одновременно, подобно лавине, мы не сможем. Как только наступит утро, немцы попытаются выйти на оперативный простор. Они заставят нас в разных местах закрывать опасные бреши. Это ослабит наш ударный кулак. — И он тут же предложил: — Давайте перейдем к оборонительному сражению и на выгодных рубежах перемелем технику и живую силу врага.
— А что думает командующий фронтом? — спросил Жуков.
— Обстановка сложилась тяжелая, и все-таки надо бить с юга и севера под самый корень вражеского клина, — как всегда, негромко, но отчетливо сказал Кирпонос. — Медлить нельзя. Пока мы подтянем главные силы, механизированный корпус генерала Карпезо пойдет на выручку дивизии Сущего. Двадцать второй мехкорпус генерала Кондрусева поддержит дивизию Алябушева. В окружении ведут бои многие гарнизоны дотов и пограничные заставы, они тоже ожидают подмоги. — Кирпонос повернулся к Пуркаеву: — Максим Алексеевич, я не отвергаю оборону, но сейчас важнее контрудар.
— Наступать! Этого требует и директива наркома. Никаких колебаний, — сказал с места член Военного совета корпусной комиссар Вашугин.
Поднялся начальник артиллерии генерал-лейтенант Парсегов:
— Мы сейчас не сможем насытить достаточным количеством артиллерии выгодные для нас рубежи. Если немцы прорвутся, то они выйдут на тылы Юго-Западного фронта. В этой ситуации лучшая оборона — все-таки наступление.
Выслушав генералов, Жуков сказал:
— Контрудар механизированных корпусов против танковых клиньев врага — единственно правильное решение. Я предлагаю вам, товарищ Кирпонос, дать предварительный приказ командирам механизированных корпусов и поддержать их действия всей авиацией фронта.
— Я ставлю Потапову и Музыченко боевую задачу. В чем ее суть? — Кирпонос обвел всех присутствующих взглядом и пояснил: — Командармы должны не только остановить немцев, но и своими стойкими действиями помочь штабу фронта развернуть мехкорпуса. Дальше… Для разгрома вражеских танковых клиньев я решил создать две ударные группировки: северную — в районе Луцка; южную — в районе Броды. Наступать двадцать пятого июня в девять часов утра в общем направлении на Сокаль.
Под рукой у начштаба, словно сухарь, хрустнул опустевший папиросный коробок. Пуркаев очинил над пепельницей толстый красно-синий карандаш.
— Ну что же… Я солдат, — проронил он.
После совещания Кирпонос до самой зари курил папиросу за папиросой и, стараясь проникнуть в ход событий, почти не отрывался от разложенной на столе оперативной карты. В эту ночь он мог по достоинству оценить удивительную выдержку и распорядительность Пуркаева. Его организаторские способности счастливо сочетались с энергией неутомимого начальника оперативного отдела полковника Баграмяна. Штабные офицеры быстро уточнили график марша, наметили маршруты и районы развертывания механизированных корпусов. Сложная работа прошла без лишней нервозности и суеты.
В повествовании о грандиозной битве на Днепре в центре внимания писателя оказался образ прославленного советского полководца Николая Федоровича Ватутина. Однако перед нами встает обаятельный живой человек с присущими ему болями, сомнениями, тревогами. Ибо бывший фронтовик В. Кондратенко, лично знавший Ватутина, поставил перед собой цель не сочинить слащавый панегирик освободителю столицы Украины, а создать глубоко психологический портрет советского военачальника младшей генерации.«Каким же путем развить атаку и протаранить дьявольскую полосу обороны с ее укрепленными высотками, траншеями, бетонными колпаками и заминированными лесными завалами? — мучительно размышлял командующий фронтом.
Наиболее примечательная особенность повести «Без объявления войны» состоит в том, что В. Кондратенко меньше всего пишет о себе. Уже в первую неделю войны он был командирован редакцией газеты в самую горячую точку Юго-Западного фронта — в треугольник между Луцком, Ровно, Дубно, где разыгралось самое ожесточенное танковое сражение в начальный период восточной кампании. Именно там, в лесисто-болотистых бассейнах рек Стырь и Горынь, три механизированных корпуса под командованием генералов Д. И. Рябышева, К. К. Рокоссовского, А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Методическое пособие подготовлено на основе добытых оригиналов документов по обучению диверсионно-террористических групп на территории Чечни, а также опыта ведения боевых действий с чеченскими бандитскими группировками в августе-октябре 1999 года.Пособие предназначено для изучения тактики действий чеченских бандформирований личным составом разведывательных, мотострелковых, десантно-штурмовых подразделений ВС РФ и специальных подразделений ВВ МВД, а также для практического использования при выработке контрмер в борьбе с диверсионно-разведовательными группами и бандформированиями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация издательства: Документальная повесть и очерки о действиях морской авиации в боях за освобождение Крыма, о подвигах отважных воздушных бойцов-черноморцев, многие из которых, как и сам автор — в то время командир звена бомбардировщиков-торпедоносцев, — удостоились высшего признания Родины звания Героя Советского Союза.Для массового читателя.lenok555: Третья книга мемуаров В. И. Минакова, предыдущие — "Фронт до самого неба" и "Командиры крылатых линкоров".
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
На наших глазах в годы Великой Отечественной войны французские летчики полка «Нормандия — Неман» самоотверженно и храбро дрались за правое дело. Я видел, как они всегда рвались вместе с нашими соколами в бой с фашистскими захватчиками. В этой небольшой книжке, как солнце в капле воды, отразилась боевая дружба, сцементированная братской кровью героев в кровопролитных боях с гитлеровскими ордами, дружба двух великих народов — СССР и Франции. Ведь Москва и Париж — под одним небом. Я знал лично и работал на фронте с генерал-майором С. П. Андреевым — бывшим командиром 3-й гвардейской Смоленской ордена Суворова II степени и Кутузова II степени бомбардировочной дивизии резерва Главного командования.