Полюс Лорда - [3]
С тех пор мы встречались чаще. Иногда мне даже казалось, что Дорис поджидает меня. Она всегда была одна. Мужчины явно ее избегали, вероятно опасаясь показаться смешными рядом с такой высокой женщиной. Ее красота не только не облегчала ее положения, а скорее усугубляла затруднения, делая ее более заметной. Там, где она проходила, воцарялось молчание. Мужчины переглядывались, шепотом отпускали двусмысленные замечания. Каждый раз, наблюдая это, я чувствовал, как кровь у меня приливает к вискам. Как ненавидел я их в эти минуты!
Однажды, стоя в очереди перед кассой, я услышал рядом сдержанный смех, а затем приглушенный говорок:
– Интересно, как ее дружок достает до нее, когда целует.
– Наверное, пользуется стулом.
– И напрасно. По-моему – целуй уж то, до чего можешь дотянуться.
Послышалось хихиканье, затем второй голос прибавил:
– А вот интереснее, как… – дальше последовало что-то непристойное.
Я резко обернулся и увидел за собой двух молодых субъектов с раскрасневшимися физиономиями. Они поглядывали в сторону. Проследив их взгляды, я увидел Дорис; она продвигалась в соседней очереди, шагах в десяти от нас. Она, конечно, ничего этого не слыхала, но одна только мысль, что такое могло случиться, привела меня в бешенство. Я схватил обоих молодчиков мертвой хваткой повыше локтя и прокричал сдавленным шепотом:
– Если вы сейчас же не заткнете своих глоток, я сам их вам заткну… я… я… – Дальше продолжать я не мог. Я почувствовал, что мое лицо искажено, я сам испугался своего шепота.
Но еще больше испугались те двое. Как ни мал я, а в нужную минуту умею действовать решительно. Эти молодцы даже не попытались высвободиться. Растерянные, они виновато улыбались.
– Мы не хотели никого обидеть! – промямлил более высокий.
– Это была шутка! – вторил другой.
Но никогда не следует перетягивать струну; в этом и разница между решительностью и опрометчивостью. Я отпустил их и отвернулся.
В тот раз я не подошел к Дорис. Воздержался от встреч и в последующие дни. Зато когда я подсел к ней как-то позднее, она не скрыла своего удовлетворения:
– Давно вас не видать, – сказала она, – вы не болели?
Она сидела, как и большей частью, в одиночестве. В тот день была особенно хороша: волосы ее были зачесаны назад и выгодно открывали нежный овал лица и небольшие тонкие уши. Темное платье подчеркивало нежную белизну кожи.
Я с трудом оторвал от нее взгляд и ответил:
– Я ходил в библиотеку.
– Что же вы читали?
Сама она мало читала, но охотно слушала, когда я говорил о книгах. Вот и сейчас я рассказал о прочитанном. Дорис молчала, о чем-то задумавшись. Потом сказала:
– Я не люблю книг.
– Почему?
– Не знаю… Там все придумано; в жизни все иначе.
– . Но вот вы меня слушаете.
– У вас по-другому, у вас лучше выходит.
– Это потому, что вы не умеете читать, – отвечал я. – Даже те, кто любят книги, зачастую не умеют читать.
Но Дорис уже стала подниматься.
– Прощайте!
Теперь она меня не боялась и, полагаясь на мой такт, могла уходить первой.
А я, как всегда, смотрел ей вслед, обволакивая и лаская ее затуманенным взглядом.
Вот и все! Теперь вы понимаете, почему я был взволнован неожиданным открытием. Ведь нам предстояло вместе работать, встречаться по служебным делам… Где ее офис?
Я встал и направился к секретарше. Айрин ела шоколад, пока механик возился над ее машинкой. Я обратился к девушке:
– Слыхать, у нас новая служащая?
Шоколад вкусная штука. Когда человек ест шоколад, не следует его беспокоить. Айрин, жмурясь от удовольствия, отвечала:
– Да, это так.
– Что же она будет делать?
– Что будет делать? Она заменит Боба Лакуса.
– Значит, она займет его офис?
– Нет, она получит комнату рядом. – Айрин, расправившись с шоколадом, заметно оживилась. – Вы видели ее?
– Нет, – соврал я.
– О, она высокая-высокая! Она наклоняется, чтобы пройти в дверь.
– Айрин! – Я укоризненно покачал головой.
– Не верите? Спросите у Мэриан, вот она, спросите!
Но у меня не было надобности в дополнительных лжесвидетельствах. Я щелкнул пальцами, давая понять, что разговор окончен, и отошел от болтуньи. Вдогонку себе услышал:
– Мистер Беркли, где же ваше письмо?
Но я уже думал о другом. Я лишь передернул плечом и вернулся к себе. Здесь я остановился. «И как мне это раньше не пришло в голову? – подумал я. – Ведь она знала, что я работаю на шестом этаже! Почему же ничего не сказала?…»
Так и не найдя ответа, я мысленно обратился к собственной особе и изрек:
– Алекс Беркли, в двадцать семь лет можно стать государственным деятелем, гениальным писателем или миллионером. Но в двадцать семь лет преждевременно судить о движениях женской души. Об этом мы не имеем надежных свидетельств даже от тех, кто до старости занимался этим вопросом…
В десять минут шестого я вышел из офиса. Я нарочно дождался, когда все разойдутся, и теперь, в одиночестве, спустился вниз.
Небо хмурилось, тучи беспорядочно громоздились над городом, оставляя там и здесь голубые просветы; еще неокрепший ветерок порывисто, как ребенок, кидался из стороны в сторону, явно негодуя на то, что не в меру короткие юбки лишают его шалости былой остроты.
Я медленно шел, оглядываясь по сторонам. Нет, я не забыл «его», события дня не заслонили его в памяти. Более того, где-то исподволь возникала уверенность, что я непременно его увижу.
Петр Александрович Муравьев — давний эмигрант, живет вдалеке от Родины, в контрастно-громыхающей Америке, но помнит о России, бережет ее язык, пишет рассказы, повести, пьесы, стихи, рисует. Лет ему уже немало, за плечами не только писательский труд, но и преподавательский — прядется живая нить, связующая поколения. Рассказы его — традиционные для русской литературы, с крепкой сюжетной оснасткой, с философинкой, с психоанализом, но есть и знамения новейшего времени, к счастью, плодотворные. Остается добавить лишь, что с сочинениями его друга Николая Ульянова, известного писателя, чьи романы «Атосса» и «Сириус» украсили страницы нашего журнала, читатели уже знакомы.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Мы путешествуем на лазерной снежинке души, без билета, на ощупь. Туда, где небо сходится с морем, где море сходится с небом. Через мосты и тоннели, другие города, иную речь, гостиницы грез, полустанки любви… – до самого горизонта. И обратно. К счастливым окнам. Домой.«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира. Публикация происходит на конкурсной основе.
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Михейкина Людмила Сергеевна родилась в 1955 г. в Минске. Окончила Белорусский государственный институт народного хозяйства им. В. В. Куйбышева. Автор книги повестей и рассказов «Дорогами любви», романа «Неизведанное тепло» и поэтического сборника «Такая большая короткая жизнь». Живет в Минске.Из «Наш Современник», № 11 2015.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Якову Фрейдину повезло – у него было две жизни. Первую он прожил в СССР, откуда уехал в 1977 году, а свою вторую жизнь он живёт в США, на берегу Тихого Океана в тёплом и красивом городе Сан Диего, что у мексиканской границы.В первой жизни автор занимался многими вещами: выучился на радио-инженера и получил степень кандидата наук, разрабатывал медицинские приборы, снимал кино как режиссёр и кинооператор, играл в театре, баловался в КВН, строил цвето-музыкальные установки и давал на них концерты, снимал кино-репортажи для ТВ.Во второй жизни он работал исследователем в университете, основал несколько компаний, изобрёл много полезных вещей и получил на них 60 патентов, написал две книги по-английски и множество рассказов по-русски.По его учебнику студенты во многих университетах изучают датчики.