— Очень просто и очень интересно, — заметил Василий Яковлевич, когда Щербаков показал устройство парашюта.
Правда, Бархатов с готовностью согласился бы отложить испытание высокогорного парашюта на куда более поздний срок. Его мучило сомнение: а что если зонтики не раскроются или каучуковые лыжи не ослабят удара? Страшно подумать...
Бархатов только спросил:
— Вы уверены в своем изобретении?
— Да, — твердо ответил Щербаков.
Заинтересовался высокогорным парашютом и Кожухов. Он просил показать, как действуют пружины, где находится предохранитель, каким образом он закрывает рычаг. Увлекшись, Михаил охотно ответил на все его вопросы.
Наступило воскресенье. День выдался солнечный, безветренный. Раньше всех поднялась Лена. Никто не видел, куда она ходила. Девушка возвратилась в палатку с каким-то свертком и позже всех вышла к завтраку, после которого обитатели лагеря отправились к месту предстоящих испытаний.
Вынутый из чемодана парашют оставался в палатке. И тут произошло нечто странное. В палатку с теневой стороны быстро проскользнул кто-то. Оттуда донесся грохот упавшего предмета. Шум услышала Лена, и она направилась в палатку. Но там уже никого не было. Выйдя из нее, она увидела на склоне человека и даже окликнула его. Но тот уже скрылся за выступом. Девушка тогда не придала этому никакого значения. Мысли ее были заняты предстоящим испытанием, и она поспешила туда, где они должны были состояться.
По соседству с котлованом находилась отвесная скала в несколько десятков метров высоты. Ее и облюбовал Щербаков для своего прыжка; взобраться на нее не представляло особого труда.
Испытания были назначены ровно на 12 часов. Время тянулось медленно. За полчаса до назначенного срока Щербаков с одетым на плечи парашютом отправился к скале.
Бархатов решил проводить Михаила на вершину. Остальные остались внизу. До двенадцати часов оставалось две минуты. В сопровождении Василия Яковлевича Щербаков подошел к обрыву.
— Все проверили? — строго спросил Бархатов.
— Все, Василий Яковлевич.
— Предохранитель спущен?
— Еще накануне.
— Посмотрите еще раз.
— Это лишнее, Василий Яковлевич, — берясь правой рукой за рычаг и готовясь к прыжку, ответил Щербаков.
— На всякий случай, проверьте...
Михаил неохотно выполнил желание Бархатова. Он опустил рычаг, полез рукой за каучуковую лыжню, где находилось кольцо предохранителя, и почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки... Кольцо было закрыто! Не послушай он Бархатова, лететь бы ему вот в эту минуту вниз, навстречу смерти. Щербаков растерянно посмотрел на Бархатова.
— Что случилось? — встревожился Бархатов.
— Кольцо оказалось на предохранителе...
Михаил попытался отодвинуть кольцо, но оно было чем-то сдавлено и не подавалось.
Лицо Бархатова стало белым.
— Что это значит?
— Не знаю.
— Испытания придется отложить.
— Да, — согласился Щербаков, — кольцо не сдвигается.
Они отошли от края скалы, долго молчали, подавленные случившимся.
— Значит, среди нас есть мерзавец, — нарушил молчание Бархатов.
Молодой человек не ответил. Он подумал о том же.
— Вот что, Михаил Георгиевич, — твердо проговорил начальник экспедиции, — о том, что произошло, не следует никому говорить.
— Как же тогда объяснить то, что я не прыгнул?
— Надо подумать... Скажем, что когда вы взбирались сюда, неосторожно ударились о выступ и повредили пружину, а я запретил вам прыгать.
— Поверят?
— Поверят... Не все, конечно... Будем наблюдать.
Негодяй не сможет не разоблачить себя.
Бархатов не назвал фамилии, но Щербаков был уверен, что они думают об одном и том же человеке.
Все с сожалением возвратились в лагерь, но, видимо, поверили в версию Бархатова. Только Лена подождала отставшего Щербакова. Участливо спросила:
— Вы чем-то озабочены?
— Да нет... так, — растерялся Михаил.
— Я вижу...
Ему захотелось рассказать о случившемся, но он сдержался, вспомнив о слове, данном начальнику экспедиции.
— Неприятно, что испытание опять отложили.
— В знак того, что оно пройдет успешно, — разрешите преподнести вам...
Лена развернула сверток, который держала в руках. Там оказался букет ярко-белых цветов.
— Большое спасибо, Лена...
— Поставьте их у себя, и пусть они стоят до самого дня испытания. А тогда я вам нарву новых.
Он взял в руки цветы, вдохнул их приторный запах и вдруг, что-то вспомнив, спросил:
— Лена, а в прошлый раз с Галей вы приносили эти же цветы?
— Да... Правда, красивые?
— Но ведь это же ломонос.
— Не понимаю.
— Так называются эти, цветы. Они ядовиты, вызывают головную боль, тошноту.
— Вот как! — воскликнула девушка. — Значит, мы тогда цветами отравились... Простите меня за такое подношение. Поистине сегодня неудачный день.
