Полынь - [24]
И Федор, и тощий мужчина тоже подтянули, и песня всплеснула полуденную тишину:
Федор взглянул на женщин — все лица дышали странным возбуждением. Что-то подняло в этот миг людей. В глазах уже не было бабьей горькой тоски. Петь кончили, и тогда все стали покрикивать, и опять что-то удально-задорное появилось в лицах.
— Заморилась? — шепнул Федор на ухо Варваре.
— Ни капельки. А ты?
— Мне-то что! Мне в охотку! — рассмеялся Федор.
— Эй, не любезничать! — прикрикнула на них толстуха.
— Прасковья, хрен тебя ешь, все ноги поотбивала, — проворчал худой мужчина.
— Терпи, Николай Васильевич.
— У него, смотри, аж штаны блестят. Засиделся, бригадир, — подали реплику.
Работали еще часа три. Под конец молчали. Только слышался шорох отваливаемой земли, чей-нибудь кашель, покряхтывание.
Толстуха вывернула из борозды плуг, куском кирпича счистила с него налипшую глину, обтерла рукавом нос и сказала:
— Хватит. План перевыполнили.
— Ты как? — спросил у Федора мужчина: он часто дышал, сбрасывая со щек ладонью крупные зерна пота.
— Ничего.
— А я еле ноги переставляю.
Федор и Варвара неторопливо пошли с поля по густо обросшей травой меже, не оглядываясь, но чувствуя, что им смотрят вслед, им завидуют. От травы волнами поднимался пар, и внизу, под обрывом, в молочном кружеве такого же пара белела река. Не сговариваясь, спустились к воде. Река Рясна одичала за войну: берега оплел кустарник, песчаные отмели затянуло бурым илом, на середине текучей зыбью клокотала светло-зеленая вода.
— Искупаемся? — спросил Федор.
— Что ты, вода еще очень холодная, — сказала Варвара.
Федор попробовал рукой воду:
— Холодная.
Он снял сапоги, раскрутил портянки, сел на валун и начал плескать себе на ноги. Варвара быстро развернула портянки — на них желтели разводы от пота.
— Постираю. У меня есть носки, — сказала она. — От мужа.
— Не стоит, я сейчас пойду.
— Потом воняют.
— Не беда.
— Хотя, правда, дома тебе выстирают, — тонко выгнув брови, сжала губы, отвернулась.
— Рыба, наверно, есть, — глядя на реку, проговорил наобум Федор и начал обуваться.
— Всю переглушили.
В селе одиноко, боязливо и звонко прокукарекал петух. Они слушали точно зачарованные.
— Один остался. На развод, — нерадостно усмехнулась Варвара.
— Разведет. Куры плодущи, — уверенно кивнул головой Федор.
Когда они вернулись в избу, со стола поднялся рой мух, на клеенке виднелось несколько хлебных крошек. Вещмешок лежал на своем месте, на скамье возле окна, но Федор понял, что его внутренности пошарили чьи-то руки.
— Паршивцы! Смотри, хлеб твой съели, — покачала головой Варвара.
— Мы вместе, — защитил детей Федор.
В окне промелькнула радостная и лукавая мордашка Фроси. Мелькнула и скрылась. В избу не пришла. Сеня тоже бегал где-то на улице: Федор разогнулся, светло и раздумывающе оглядел избу:
— Ну, все. Я двинул.
— Переночевал бы? Стемнеет скоро.
— Пойду. А то от тебя не выберусь.
— Смотри…
— Давай сядем.
— Давай, Федя.
Присели. Федор свернул цигарку и задымил. Варвара закашлялась. Он, как всегда в таких случаях, замахал своими длинными руками. На глаза ему попалось ведро с оторванной ручкой.
— Как же воду носишь, Варя? — впервые назвал он женщину по имени.
— Обеими руками, перед собой. Сенька отломал.
— Тяни-ка молоток. И пошукай гвоздь. Побольше.
Кривым ржавым гвоздем пробил дырку пониже ободка, всунул в нее ручку, сказал:
— Теперь сойдет, — и встал, перекинув за спину вещмешок, шагнул к порогу.
Варвара шагнула за ним.
— Провожу немного.
С улицы она приперла дверь колом, и Федор заметил:
— Полное доверие. Без замка.
— Красть нечего, — сказала Варвара.
Поросшая кудрявой муравой дорога петляла меж кустарников, мимо братских могил со звездочками на обелисках. Выглянувшее из туч низкое солнце заваливалось в поля, и там, далеко, хребтился пустынный в предвечернюю пору большак. Обгорелые, черные деревья тоскливо сторожили его. Женщина все время держалась за ремень солдата, и так, шагая в ногу, они миновали лощину с кустарником, поднялись на взгорье. Поток закатного солнечного света ослепил их. Все вокруг — и воронки, и черные деревья, и обычная неброская пестрота травы — было окрашено этим трепетным, ярко-рыжим светом.
— Дальше не пойду, — оказала женщине, зябко пожимая плечами.
— Счастливо тебе, — сказал Федор, размахивая почти пустым вещмешком.
— Спасибо за помощь, Федя.
— Какая там помощь!
И опять, как и в избе, медлил уходить.
— Обожди попутную. В такое время из Рубцовского совхоза ходят.
— Доберусь. Ты детишкам сшей одежду. Я там немецкий отрез оставил. На лавке, в углу.
— Ну к чему? Смотри, какой ты!
— Какой, какой! — передразнил он. — Свои туфли починить снеси. Расшлепала до ручки.
Она покорно ответила:
— Снесу, Федя.
— Ладно. Я пошел, — и вдруг, не глядя на нее, крупно и быстро зашагал по дороге, продолжая размахивать вещмешком.
«Оглянется — свидимся», — загадала Варвара.
Федор удалялся не оглядываясь. Она все стояла и смотрела вслед и пошла назад только тогда, когда фигура Федора скрылась за поворотом. Ей стало холодно, тоскливо и страшно одной в поле. И почему-то подумалось, что с детьми случилась какая-нибудь беда. Она свернула с дороги и, продираясь сквозь кустарник, побежала вниз, где чернело, таращилось оголенными печными трубами на пепелищах село.
Новый роман известного писателя Леонида Корнюшина рассказывает о Смутном времени на Руси в начале XVII века. Одной из центральных фигур романа является Лжедмитрий II.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.