Поляна, 2013 № 02 (4), май - [58]

— Давайте спросим у тети Чарду. Она язычница. Интересно.

Пожилая долганка Анна Чарду, кухарка, уборщица и добрый гений нашей артели, как раз пекла пирог с рыбой на горячих камнях у костра, ее пятилетний внук крутился тут же и «помогал» бабушке.

Тетушка Чарду повернулась лицом к Александру, свет вечерней зари отразился в ее узких глазах.

— Саша, ты свой палатка чистишь-блистишь, прибираишь, посуда моишь?

— А как же, — отвечал слегка озадаченный Саша, — прибираюсь, как все.

— А если не будишь порядка делать, тогда как?

— Ясное дело — грязью зарастешь, — усмехнулся Саша.

— Сюда посмотри! Хорошо посмотри, однако! — повариха указала широким жестом на реку, на море, на дальнюю горную цепь. Не только Саша, все мы смотрели хорошо и долго.

— Я старый женчина, Саша, тундра живу, кругом посмотрю. Никогда так не бываит: зима два раз, лето ни раз, или олени волка кушают, или гусь на утка женится. Всегда порядка тут на низу, кажный плерода правильно ходит: свой дом, свой еда, свой жена знаит. Теперь туда посмотри! — повариха указала рукой в небо, где уже сверкали первые звезды. — Хорошо посмотри, крепко!

И опять мы все смотрели хорошо и «крепко».

— Что видишь, скажи!

— Звезды вижу, — озадаченно отвечал Александр.

— Я старый женчина, Саша, много лет тундра живу, звезда посмотрю. И каждый звездочка свой место знаит, свой друг-подружка знаит. Вместе гуляит, где был, туда опять приходит. Всегда порядка тама вверху. Всегда порядка тута внизу. А порядка без Хозяин не бываит, только беспорядка бываит, однако! Ты — свой маленький палатка хозяин, Тойон-Каллан[3] — свой большой палатка хозяин!

Закипел чайник, и тетя Чарду налила каждому горячего чаю и дала по доброму куску пирога с рыбой.

После ужина рыбак Евгений и рыбачка Евгения взялись за руки и пошли гулять по-над бережком моря, а прочие рыбаки пошли отдыхать.

Лишь молодой рыбак Александр подновил костер, улегся на спину, заложил руки за голову и стал смотреть в пошитый из вечности, изукрашенный звездами купол небесной палатки, широко раскинувшийся над парусиновыми палатками рыбаков.

Людмила Колодяжная

Понедельник на Страстной

Проём окна затоплен мглой…

Но мне хотелось, чтобы

далёкой звёздною иглой

к утру он был заштопан.

Чтобы к стежку бежал стежок,

чтоб светлая дорожка

впадала в комнату…

Снежок чтоб таял за окошком.

Чтоб от горячего луча

по снегу пробежала

тропинка первая ручья…

Чтоб верба оживала.

Чтоб, продолжая долгий путь,

светящаяся спица

из пряжи слов свивала суть

Вселенной на страницах…

Марина Ершова

«Мы светились с тобой, словно радуги…»

Мы светились с тобой, словно радуги…

И ходили мы, взявшись за руки…

По лесам, которые умерли,

по любви, которая выжила.

Мы страдали в деревнях брошенных.

Мы лежали на травах скошенных.

Мы в снегу тропинку прочистили

и подумали, что мы выстоим.

В этом городе белокаменном,

в этом веке, горящем пламенем,

в этих мыслях, ломающих голову,

в этом чувстве, нахлынувшем поровну.

Но это были лишь пузыри,

яркие, мыльные пузыри.

Частушечка

С годами Волга всё мелее,

и с берега высокого

посмотришь — лихо зеленеют,

залысины с осокою…

И на проплеши, как на коже,

сидит малой и мается,

поёт, а может, строит рожи:

ну, точно, издевается.

И глупость бабья и мужичья

крепчает, разливается

в объятьях страха и двуличья…

И худшее сбывается…

Олег Солдатов

Дорожное происшествие

Просыпаюсь раз, сухость во рту нестерпимая, а поправиться нечем. Включаю телевизор от безнадежности, а там с утра пораньше историю докладывают. Как одна девица под автомобиль олигарха угодила, и хоть тот упирался и в несознанку шел, а все ж она компенсацию с него стребовала. Пришлосьтаки ему голубчику отслюнить ей кругленькую сумму на поправку здоровья. Понятное дело, без увечья не обошлось, но ежели дело касательно поправки, то тут нас ничто не остановит… Хватаю я кепку и бегом на улицу. Вот ведь, думаю, какие любопытные идейки по ящику людям подкидывают.

А у нас улочка возле дома узенькая, вся машинами заставленная, по тротуару не пройти, не протиснуться, встречные авто на ней еле разъезжаются, но зато спрятаться есть где, и неожиданно выскочить перед лопухом зазевавшимся можно с легкостью, чтоб и не насмерть и вроде как на поправку здоровья стребовать непременно… Вот, представляю, едет олигарх, горя себе не знает, а тут я — здрасьте, пожалуйста, извольте раскошелиться на поправку!..

Выбираю позицию аккурат возле джипа припаркованного. Жду родимого. Давай, думаю, жми на газ, упитанная твоя нелицеприятность, щас мы тебя тепленьким брать будем, не отвертишься… Нам с утреньки терять нечего, нам хоть танки пущай, мы готовы и под танки…

Слышу заурчало, я наизготовку, думаю была не была, попрощался мысленно… И тут мне сзади по спине — тресь! — костылем должно быть, и за одежку меня хвать, и прочь от дороги тащут…

Я вырываюсь.

— Пустите! — кричу. — Вы зачем это не даете человеку свободно жизнью распорядиться!? — Гляжу: меня две старушки и старичок с костылем в плен берут. — Вы чего, — говорю, — творите? Вы по какому такому праву меня руками хватаете? Я, — говорю, — никого меня спасать не уполномочивал! А старичок боевой попался, взъерошенный, еще в Гражданскую небось шашкой махал, даром что инвалид, заявляет: