Поляна, 2013 № 01 (3), февраль - [15]

Прошла неделя, за которую Юрка сошелся характером со всеми обитателями комнаты № 84. Тем более он в своей жизни уже успел побывать на соболином промысле. Отец его работал штатным охотником одного из магаданских госпромхозов. Да и здесь, в Кировской области, судя по Юркиным рассказам, «хантерил» он неплохо.

Ребятам, особенно первокурсникам, такой товарищ был несомненно нужен. Теоретический охотничий опыт, получаемый от преподавателей в институте, — это очень хорошо, но практика охоты могла быть познана только непосредственно в охотничьих угодьях, и нужна она была будущим охотоведам как воздух. А накопленного охотничьего опыта Юрка перед товарищами не скрывал, делился им и поэтому имел огромный авторитет в комнате. Ребята его уважали. А поговорить, особенно на охотничьи темы, как оказалось, Юра умел и любил…

Как-то раз Валерка в три часа ночи заглянул в соседнюю комнату к ребятам сокурсникам. Искал Юрку. Тот находился у них и вел монолог о соболином промысле. Юрка сидел на одной из кроватей, курил неизменный «Беломор» и рассказывал одному из парней, юному охотоведу, как лучше тех соболей ловить. Тот слушал, а его товарищ спал рядом.

— Игорь, проснись! — устав от Юркиного рассказа, парень толкнул в бок спящего. — Проснись!

Второй житель комнаты вздрогнул и проснулся.

— Ты пока Юру внимательно послушай, а я посплю. Не могу больше. Нам в дальнейшем его охотничий опыт может пригодиться. Послушай, Игорь, пожалуйста!

Юру теперь слушает другой. Рассказчику хоть бы хны. Усталости нет, а то, что сменились слушатели, его никак не смутило. Он продолжает курить и трепаться. Юрке было все равно, кому рассказывать. Были бы слушатели. Специалист высшего пилотажа в рассказе… Одно было для Юры плохо: утром студенты шли в институт на занятия, а ночной рассказчик — спать в комнату № 84. Только после того как схлопотал от декана факультета выговор за прогулы, Юрка немного успокоился, начал понемногу захаживать на лекции.

— Спать можно и там, — заявил он и тут же доказал это на практике. Уснул на лекции у охотоведов, а проснулся — у ветеринаров. Так и не услышал, как в период его безмятежного сна в аудитории сменялись студенты и преподаватели.

В начале апреля, когда Юрка и Валерка были в комнате одни, Юрка посмотрел в окно и спросил:

— Слушай, Валер, ты весной чем заниматься думаешь?

— В каком смысле?

— Ну, весновку где проведешь?

— Какую весновку? — Валерка не понимал вопросов.

— На весеннюю охоту куда поедешь? — Юрка закурил.

— Не думал пока, — пожал Валерка плечами.

— Тогда айда со мной кастеров долбить.

— Чего долбить?

— Не чего, а кого. Кастер фибер, слышал о таком звере? — Юрка улыбнулся.

— Бобр, что ли?

— Дошло наконец. Пять тебе по биологии зверей. Справился. А вот по технике добычи — тут вопрос.

— Да я пока бобров только на картинках в учебнике и видел. Еще чучело в кабинете биологии, — смутился Валерка. — А весной вроде на них охота запрещена. Разве это не браконьерство?

— Ты даешь! Тоже мне праведник нашелся, — Юрка внимательно смотрел на товарища. — Любое браконьерство вообще-то можно оправдать. Смотри! — И он стал загибать на руке пальцы. — Раз, с экономической точки зрения. Степуха у тебя 39 рэ. А я так совсем без нее живу. А кормить наши молодые растущие организмы разве не надо? Надо! А как на названную сумму прожить в этом мире соблазнов? Пока отношения «товар — деньги — товар» никто не отменил в нашем государстве победившего социализма. Когда мы с тобой дотянем до коммунизма, может тогда все свершится. А пока бобровая шкурка на так называемом черном рынке стоит 200–250 рублей за штуку. Конечно, за выделанную. Это есть месячная зарплата рядового инженера на каком-нибудь заводе. Мы же с тобой инженеры природы. Платило бы нам государство степуху хотя бы рубликов сто в месяц, можно тогда весной бобров и не стрелять. Усек?

Валерка кивнул.

— Идем дальше. Два! — Юрка согнул второй палец. — Оправдываем охоту с биологической точки зрения. Численность бобра в области огромная, а значит, популяции грозит гибель от перенаселения. Охотугодья же не резиновые. С нашей бюрократией, с лицензиями, которые фиг получишь, идет самый что ни на есть недопромысел зверей. Мы же с тобой будем бобришек бить на выбор, только сеголетков, то есть бобрят этого года рождения. Они пока в размножении участия не принимают, запросто могут погибнуть и без нас. Например, от болезней и хищников, так как пока слабы и глупы. Поэтому их лучше изъять без ущерба для этой самой бобровой популяции. Зачем добру зря пропадать?

Валерка молчал и ждал продолжения разговора.

— Теперь оправдываем с человеческой позиции, — Юрка согнул третий палец. — Кто простым людям в нашей тяжелой жизни поможет красивую зимнюю шапку приобрести, если не мы, парни-охотоведы. Ведь ее в магазине купить невозможно. Добро нести в массы — вот наша наипервейшая задача…

Юрке монолог не дал закончить Мишка, которого в быту все студенты факультета и не только, даже декан, звали Невезухой. Он резко открыл дверь и ввалился в комнату.

— Привет, балбесы! Чем занимаетесь?

— Обсуждаем экономические проблемы охотничьего хозяйства России, — ребята смотрели на товарища.