Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [91]
Выполоскав в холодной воде, баба выжимает белье везде и всегда одним и тем же способом: она держит рубаху правой рукой за плечо, а левой крутит ее непременно от себя. Белье супится на солнце и потом разминается руками. Катанье и глаженье его совсем не практикуются, а большинству даже неизвестны. В холодные зимы его или совсем не моют, или моют очень редко, выбирая сравнительно теплые и ясные солнечные дни.
У каждой мало-мальски состоятельной женщины кроме носильного белья и платья есть еще одна или две, а у тех, кто побогаче, даже и несколько, пелковые рубахи и халаты, которые надеваются при выходе в гости. Рубахи эти, никогда почти не моясь, служат очень подолгу, нам не раз приходилось видеть такие, которые, прослужив 10–12 лет, имели еще настолько сносный вид, что могли в глазах сартянок считаться нарядными. Такие рубахи дома не носятся, по возвращении из гостей немедленно же снимаются и прячутся в сундук, а потому и сохраняются очень долго. Если в городах мы встречаем на улицах большое сравнительно число женщин в пелковых рубахах и халатах, то это отнюдь еще не может служить признаком благосостояния, так как большинство встречаемых нами франтих этого разбора очень часто изнашивают в продолжение всей своей жизни не более двух-трех шелковых рубашек; одна шьется (мужем или родителями) при выходе замуж, а другую, или две другие, она сколачивает впоследствии сама на те средства, о которых мы будем говорить ниже. Придя и сняв верхнюю шелковую рубаху, такая женщина остается в грязной, затасканной ситцевой, надевает такой же ситцевый халат, изо дня в день ест кучу – кашицу из джугары или маш-хурду – кашицу же из риса и чечевицы, а палау с микроскопическими пропорциями мяса варит раз в неделю, по четвергам вечером. В богатых семьях количество праздничной и выходной одежды женщин бывает иногда очень велико, но несмотря на это дома они ходят по большей части грязно и отличаются очень малой опрятностью в отношении своего носильного белья и платья. В новой рубахе или новом халате сартянка садится на землю, прислоняется к глиняному забору, вытирает рукавом посуду и пр. Понятно, что при таком отношении к белью и платью последнее может подолгу оставаться чистым, а благодаря редкому его мытью и другой чистке оно всегда почти имеет очень грязный и затасканный вид.
К каждому из двух праздников, к Рамазану и Курбану, шьются обновки; женщинам они доставляются по большей части их мужьями; реже oни делают их на свой счет или получают от богатых родственников. Количество и стоимость таких обновок, конечно, различны. У состоятельных это – полная обмундировка; у других – халат и рубаха; один халат или одна рубаха; платок или ичиги с калошами и пр. Праздничные обновки носятся все дни праздника, не снимаясь, и если это не шелковая рубаха, то поступают в разряд постоянно носимого белья и платья. Нередко, особенно среди бедного кишлачного населения, приходилось видеть случаи, когда за неимением средств праздничной обновкой женщины был аршин ситца, из которого она делала надставки на рукава поношенной уже рубахи и выпускала их из рукавов халата. Еще за два, за три дня до праздника на улицах начинают появляться новые рубахи, халаты, ичиги, калоши, сапоги и тюбетейки, так как полученные обновы надеваются обыкновенно немедленно же. Сколько проливается слез, сколько извергается ругани, сколько разводов затевается у бедного люда в течение двух-трех дней, предшествующих празднику, а главным образом в день так называемой рапы – кануна, или сочельника!
На базаре все почти лавки отворены. Всюду снует народ. Ближайшие к базару улицы начинают заметно оживляться. И пешие, и конные двигаются с разными покупками; у большинства лица праздничные, довольные. Седой степенный сарт на коротеньком волосяном аркане тащит за собой барана; мальчишка-сын подталкивает его сзади. Другой, в новом халате и тюбетейке, несет сверток ситца и кумача. Жена и дочь просидят весь вечер и весь завтрашний день, чтобы успеть к празднику со своими обновками. Байбача, сын богатого купца, едет верхом и держит на передней луке седла целый ворох ситца, кумача и тика.
Дивана-юродивый усиленно выпрашивает милостыню к предстоящему празднику. Кишлачные сарты на арбах верхом, со свертками ситца, с калошами и платками в руках, торопливо разъезжаются по домам. Женщины в сопровождении детей-подростков снуют в разные стороны, держа на головах подносы, завернутые в разноцветные дастарханы. На этих подносах – палау, лепешки, ситцы, платки и маленькие зеркала. Женщины разносят эти подарки перед праздником к своим худа, у которых они высватали дочерей или сестер своим сыновьям и братьям.
С одного двора несется протяженный и громкий вой. Девка лет двенадцати сидит на корточках, опершись лицом на ладони, а локтями в бедра ног и голосом воет на целый квартал. Отец ничего не купил к празднику, а она ожидала получить по меньшей мере платок.
