Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [125]
Годам к —10 волосы у девочки отрастают; их начинают заплетать в несколько мелких косок, из которых по одной, или по две, заплетают на висках, над ушами.
Тюбетейки она уже больше не носит, а повязывает голову, так же как и взрослые женщины, платком.
В это же время в богатых семьях девочка снабжается более или менее полным комплектом таких украшений, как ожерелья, кольца, серьги и браслеты; она заметно и все больше и больше начинает заботиться о своей наружности и самым тщательным образом изучает науку туземного кокетства. Нередко случается, что говоря до сих пор совершенно правильно, она вдруг, ни с того ни с сего, начинает картавить и шепелявить, что, как мы уже сказали выше, в данном возрасте туземными девочками считается одним из орудий кокетства. Вместе с тем она начинает усиленно подкрашивать брови и ресницы, а перед праздником красит себе ногти и ладони шафраном.
В том случае, если родители имеют желание выдать ее замуж в возможно непродолжительном времени, девочке начинают понемногу прибавлять года; вместо 10–11 ей оказывается уже 12 лет.
Если девочка старшая из детей, то младшие братья и сестры зовут ее апа, или беве, до известной степени боятся ее и слушаются нередко более даже, чем матери.
Но беда ее, если у нее есть старший брат; тогда она в семье почти ничто; она лишь нянька и помощница матери; она не имеет никакого голоса даже в самых мелких семейных делах; младшие дети замечают это, конечно, без большого труда, и ей очень редко удается не только держать их в повиновении, но даже и иметь хотя бы какое-нибудь на них влияние. Все это переходит в руки старшего брата.
В городах по достижении 12-13-летнего возраста (в кишлаках иногда несколько позже) девочка надевает паранджи и чимбет. Про нее говорят: «балягатка итты» (пришла в возраст), или «кузга курунуп калды» (начинает нравиться; производить впечатление). Девочка обращается в девушку, в невесту.
Девушка. Сватовство и брак
Первый девический паранджи шьется по большей части не из той серой материи, как у женщин, а из белого тика с узкими красными полосками. Остальной затем костюм и прическа остаются те же, что и у девочки. В городах, впрочем, даже и в бедных семьях, при первой же возможности девушка снабжается ичигами; босиком она уже более не ходит, а калоши на босу ногу надевает летом только, и то главным образом дома.
Игры с подругами и сверстницами на улице прекращаются. Девушка начинает принимать все большее и большее участие в таких работах, как приготовление пищи, очистка хлопка и пряжа ниток.
Дома она может резвиться и резвится, сколько ей угодно, но, выходя на улицу, должна держать себя и действительно держит в большинстве случаев очень сдержанно и прилично.
Из дому она редко уходит одна, особенно если ей предстоит идти далеко. Очень часто ее сопровождает кто-либо из младших сестер или братьев. Не считается, однако же, зазорным, если несколько подруг, собравшись вместе, отправляются куда бы то ни было и без провожатых. Такими компаниями девушки-однолетки ходят обыкновенно на сайли, на представления акробатов и пляску батчей во время праздников и проч.
Главнейшими забавами и развлечениями этого возраста следует назвать куклы, с которыми очень часто не расстаются и в первое время замужества (14–15 лет), и сборища. Сборища эти можно подразделить так, как и женские, на два разряда: праздничные и рабочие. Ко вторым относятся сборища девушек (и женщин) у знакомых на посиделки, иногда со своей работой, и помочь, на которую приглашают знакомых для очистки хлопка или перебивания ваты, шитья одеял или сбора коробочек хлопчатника. Большинство этих сборищ сопровождается пляской, битьем в бубен и песнями. Пляшут почти так же, как и батчи. Поют в большинстве случаев плохо, несмотря на то, что есть напевы очень музыкальные. Петь стараются возможно громче и возможно высокими нотами: в результате получается визг или выкрикивание, причем вдобавок многие (так же как и мужчины) поют несколько в нос, полагая в этом особенную чувствительность.
Одновременно с тем, как 12-13-летняя девочка надевает паранджи и чимбет, отношения к ней взрослых быстро меняются. Женщины начинают говорить с ней почти как с равной, часто упоминая при ней о возможности скорого замужества. Если она и играет в куклы, то только с теми подругами, которые моложе ее годами. С подругами-однолетками она забавляется уже не куклами, а песнями, пляской и разговорами. Очень нередко темою последних являются сны, иногда, быть может, даже и вымышленные, но всегда почти касающиеся так или иначе того, что ожидает ее впереди, в замужестве. Далеко не редки случаи, когда в этом же возрасте, в 12–13 лет, девочкой овладевает столь пламенное желание сочетаться браком, что все ее помышления останавливаются исключительно почти на этом вопросе. Одна из наших приятельниц-сартянок чистосердечно признавалась нам в том, что когда ее выдавали замуж (на 12-13-м году), она была столь рада этому обстоятельству, что в день свадьбы скакала, прыгала, носилась по дому как угорелая и притихла лишь после трепки, полученной ею за то, что она на радостях совсем забыла об обычном у сартов вытье невесты.
