Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [121]

Как только ребенок станет на ноги, мать в значительной мере прекращает заботы о нем и более уже никогда почти его не купает. Купается он сам, по своей инициативе, и то лишь летом, в каком-нибудь мутном арыке, где по целым дням барахтается в сообществе своих сверстников, мальчиков и девочек.

Кроме чрезвычайно распространенных накожных болезней, являющихся прямым последствием грязи, в которой живет ребенок, другими наичаще встречающимися детскими болезнями следует назвать расстройство желудка, оспу, корь, скарлатину, коклюш, грипп и водянку. О лечении мы уже говорили.

Умершего ребенка, так же как и взрослых, хоронят, по возможности, немедленно же, т. е. или в день смерти, или утром на другой день. Первое время после похорон мать умершего избегает выходить со двора, соблюдая траур, а сам умерший ребенок считается ангелом, замаливающим на небе грехи родителей.

В случае смерти родителей дети-сироты воспитываются своими родственниками, а заведование оставшимся имуществом поручается опекуну. Опекуны бывают трех родов: 1) естественные, как, напр., дед, дядя и другие родственники-мужчины, или мать, если она знакома с наследственным правом; 2) назначаемые в завещании и 3) назначаемые правительством в том случае, если нет первых двух.

Религия указывает на опекунство и на воспитание сирот, как на способы проявления благочестия, но в большинстве случаев житейской практики положение сирот, в особенности малосостоятельных, очень и очень незавидное. Дети, у которых осталось какое-нибудь наследство от отца, по выходе матери за другого мужа, часто не получают от отчима никакого другого содержания, кроме пищи и одеваются на свои собственные средства.

Заметим здесь же, что в средних, по состоянию, классах семейное положение всех вообще детей, и главным образом мальчиков, ничем, в сущности, не отличается от положения работников и другой прислуги. Одеты они всегда хуже отца и лишь несколько лучше работников, наравне с которыми встают при входе хозяина дома, держат лошадь под уздцы, когда последний садится на нее или с нее слезает, метут двор, ходят за плугом и пр. Оттого очень нередки случаи, когда сыновья живут несравненно дружнее с работниками, чем с отцом. (Все это гораздо реже замечается в наиболее богатых семьях, где положение детей несколько иное.)

Достигнув трех-четырехлетнего возраста, ребенок, что называется, отходит от рук; на место его в большинстве случаев является другой; мать, сосредоточивая все заботы на новорожденном, предоставляет подросшего ребенка или заботам старших детей, всегда от забот этих отлынивающих, или же самому себе.

В это же время не только в бедных, но даже и в средних по состоянию семьях ребенок впервые получает обувь, в большинстве случаев в виде сапогов или калош на босу ногу, и то зимою только; летом он долго еще ходит босиком.

Вместе с тем в богатых и зажиточных семьях девочку начинают уже мало-помалу приучать к нарядам, надевая на нее при гостях или идя в гости, шелковые рубашки и халатики, кораллы и пр.

Если детей в семье несколько, то один из них, по большей части один из числа младших, делается любимцем, ирка, которого особенно балуют, наряжают и в большинстве случаев портят самым безрассудным образом.

Как только ребенок начнет понимать речь, он делается если не активным, то, по крайней мере, пассивным участником разговоров, ведущихся старшими. При нем говорят обо всем и обо всех, все и вся называя обычными их именами. Высылают ребенка в том только случае, если опасаются, что он может разболтать слышанное и тем причинить говорящим какой-либо вред. Таким образом в 6-7-летнем возрасте сартовские дети вполне постигают уже то, большинство чего остается сокровенной тайной для многих из 15-17-летних наших барышень и, несмотря на все это, отнюдь не замечается таких явлений, которые указывали бы на особенный вред, происходящий от подобного рода отношения родителей к детям.

Единственно, что мы можем засвидетельствовать по этому поводу, это громадную толковость и солидность, с которыми говорит большая часть сартовских детей; при этом следует прибавить, что в общем дети бедных и средних классов рассудительнее, нежели богатых, так же как городские бойчее кишлачных, и что дети бедных городских классов, пожалуй, даже пересолили в деле своей опытности и рассудительности, ибо, достигнув 9-11-летнего возраста, они прекрасно знают не только где, что и как следует купить или продать так, чтобы это было выгодно, но даже и где, что и как можно стянуть.

Одновременно с тем, как ребенок начнет более или менее свободно говорить, родители понемногу, постепенно преподают ему главнейшие догматы религии и некоторые из наиболее употребительных молитв, а также и правила вежливости постольку, поскольку все это известно им самим. В мало-мальски порядочных и состоятельных семьях ребенок лет 6–7 начинает уже приветствовать гостя селямом, говорит с ним на вы и не дотрагивается до того угощенья, которое поставлено перед последним, и пр. В это же самое время в бедных семьях дети выучиваются от матерей выпрашивать, клянчить и попрошайничать. Однако же такое попрошайничество практикуется ими в отношении одних только посторонних лиц. Дома, не только в бедных семьях, где не всегда имеется в запасе лишний кусок лепешки или чашка какой-нибудь кашицы, но даже и в состоятельных, особенно среди городского населения, дети до того вымуштрованы, что лишь очень редко сами просят есть.