Полвека под землей - [33]

Многочисленные легенды, поверья, таинственные, фантастические и страшные рассказы, которыми изобилует фольклор подземных пещер, бесспорно обязаны своим происхождением именно подобным слуховым обманам, только оставшимися нераскрытыми.

Бросив последний взгляд на сачок для бабочек, я проследовал дальше, но скоро вынужден был встать на четвереньки, а затем лечь плашмя на землю и ползти под резко снизившимся сводом. Узкий и грязный наклонный лаз привел меня после долгого спуска к маленькому озерку, вернее, болотцу, где я барахтался некоторое время, уверенный, что добрался до тупика, которым заканчивается пещера. Но разве может спелеолог быть когда-нибудь уверенным, что он действительно достиг конца пещеры?

В каждом подземном лабиринте столько темных закоулков, узких расселин, извилистых лазов, более или менее замаскированных отдушин, о которых и заподозрить нельзя без долгого и тщательного исследования. Именно таким методическим исследованием я и занялся в моем болотистом тупичке и скоро заметил в одной из каменных стен на высоте человеческого роста нечто вроде слухового окошка, к сожалению, слишком узкого, чтобы в него можно было протиснуться.

С каким удовлетворением достал я тогда из рюкзака молоток, который я заставляю себя всякий раз брать под землю и который столько раз проклинал во время передвижения ползком из-за его тяжести. Но в эту минуту я был просто счастлив иметь его под рукой, чтобы расширить обнаруженную отдушину.

Энергично принимаюсь за эту тяжелую и трудоемкую работу. Отверстие, которое мне предстоит расширить, к счастью, зияет в решетке из сталактитов, более хрупких и легче поддающихся дроблению, чем сложенные известняком стены.

Скоро я с радостью убеждаюсь, что брешь в стене увеличивается и за ней перед моими нетерпеливыми и жадными глазами открывается перспектива довольно просторного подземного коридора, уходящего вдаль под невидимым во мраке сводом.

Еще несколько сокрушительных ударов молотком, от которых разлетаются во все стороны осколки кристаллических сталактитов, — и я, извиваясь словно червяк, вползаю в образовавшийся лаз, миную его и оказываюсь в неизвестном продолжении пещеры Пейор.

Момент, когда спелеолог входит в только что открытый им подземный коридор или зал, где до него не ступала еще человеческая нога, всегда бывает торжественным. Любую мечту, любую надежду может позволить себе в эту минуту исследователь, как бы ни был он выдержан или даже скептически настроен (впрочем, скептиков среди спелеологов, насколько мне известно, не существует!). Душу его неудержимо влечет неизвестность и страстная жажда открытия. И ни один исследователь, ни один открыватель новых путей, в какой бы области он их ни искал, не в силах противиться этому влечению, этому зову, этой страсти к открытиям и к неизвестности.

Итак, вперед по этому неведомому коридору, где я — первый смертный, шаги которого отдаются гулким эхом в каменных сводах! Куда приведет он меня? К каким дантовским пейзажам? К каким новым находкам и открытиям?

Взволнованный этими мыслями, я быстро двинулся по новому коридору. Все мои чувства были напряжены до предела. Скоро я обнаружил, что иду руслом подземного ручья, который, извиваясь, бежал вниз по наклонному коридору с характерным ступенчатым полом. Это было добрым признаком, ибо с того момента, когда вы отыщете под землей путь воды, можно быть уверенным, что в конце концов она приведет вас к другим водным потокам и обширным подземным лабиринтам.

Но пока я, шагая по щиколотку в воде, прикидывал в уме свои шансы, надеясь проникнуть глубоко под землю, а неуемная фантазия рисовала перспективы одна другой заманчивей, внезапно свод коридора резко снизился и в нескольких метрах впереди опустился до уровня ручья, который, журча и булькая, исчез под ним. Это был практически конец пещеры. Дальше могла проникнуть только вода, скрывшаяся в узкой каменной щели, сквозь которую человеку никак не пройти.

Но что это поблескивает там, на скользком глинистом берегу ручья, где я остановился в довольно-таки неудобной позе? Из вязкой глины торчат края какого-то круглого сосуда, по всей видимости обыкновенного стеклянного стакана. Нагибаюсь и рассматриваю его внимательно. Так и есть! Передо мной стеклянная баночка, наполовину заполненная молочного цвета жидкостью, в которой плавают три мертвые многоножки.

Вот тебе и раз! А я-то вообразил, что я первый человек, проникший в эту часть пещеры, скрытую до сегодняшнего дня от человеческих глаз! Но, оказывается, какой-то энтомолог ухитрился побывать здесь раньше меня и установить свою ловушку для насекомых, наполненную жидкостью, которая должна сохранить их в целости до его возвращения.

Однако каким же путем проник сюда этот охотник за насекомыми? Конечно, не через отдушину, которую я только что расширил с таким трудом. Вот что интересует меня в самой высокой степени и, должен признаться, изрядно ущемляет мое самолюбие.

Пускаюсь в обратный путь и, не дойдя нескольких шагов до проделанного мной отверстия, со смущением убеждаюсь, что у подземного коридора есть ответвление. Сворачиваю в него, взбираюсь на каменный выступ, спускаюсь с другой стороны и оказываюсь в маленьком зале с болотистым полом. Приглядевшись, обнаруживаю, что нахожусь и том самом болотце, откуда начал свой «путь в неизвестное». Прямо передо мной чернеет отдушина, которую я расширил только что с таким трудом.