Полузабытая песня любви - [15]

Она было отвернулась от окна, но в последний момент что-то снова привлекло ее внимание. На этот раз не Валентина, не видение. Человек. Мужчина. У нее екнуло сердце. Он был молод, высок и строен. На какую-то секунду она готова была поверить, что это… Но нет. Не такой высокий, шире в плечах. И волосы слишком светлые и короткие. Нет, это не мог быть он, конечно же нет. Она покачала головой. Какой-то бродяга, только и всего. Не многие проходили мимо ее дома, потому что дорога мало годилась для прогулок. Ему здесь не место. Это частная собственность, ее земля, и за домом вообще нет никакого прохода. Она смотрела, как он приближается. Внимательно разглядывает дом, замедлив шаг. Любопытный. Дойдет до конца дороги, развернется и воротится восвояси. Неужели он окажется одним из тех, кто заглядывает к ней в окна? Еще двадцать лет назад никто сюда не забредал, но теперь народу прибавилось. Она не любила, когда к ней кто-то вторгался. От этого ей казалось, что где-то вне поля ее зрения поднимается людской прилив, вспучивается и является к ней, чтобы толкаться локтями. Но этот человек не просто проходил мимо. Он подошел к двери. У него ничего нет в руках. И у него ни значка, ни униформы. Никак не понять, что ему нужно. Вдруг ее бросило в озноб. Значит, это он. Тот самый мужчина, появление которого она предчувствовала. Валентина скакала в блике света на боку заварочного чайника, но делала это, желая предупредить или просто от веселья, – сказать было трудно.

Зак стоял у двери и прислушивался, пытаясь уловить за ней какой-либо звук. Мешали гул моря и шум ветра. Коттедж «Дозор» был длинным и низким, с верхним этажом, встроенным в скат соломенной крыши. Солома давно потемнела и провисла так, что в некоторых местах образовывала глубокие карманы. Пучки травы и незабудок росли вдоль конька крыши и у дымовых труб. Зак очень мало понимал в соломе, но даже ему было ясно, что ее необходимо срочно заменить. Каменные стены хранили следы побелки. Дом был обращен на запад, и за ним начинался длинный спуск в долину, где в низине, на расстоянии примерно полумили, Зак рассмотрел разбросанные здания фермы. Дорога к коттеджу была сухая и каменистая, но создавалось впечатление, что сильный ливень способен превратить ее в месиво. Она подходила с севера, упираясь в торец дома, и Зак успел заметить, что ширина коттеджа соответствует ширине одной комнаты. Позади дома был двор, обнесенный высокой стеной, а за ней виднелась небольшая рощица из буков и дубов, оставшаяся от лесопосадок, сделанных в прошлом веке. Ветер, казалось, шептал что-то в их кронах, кружа сухие листья, признак наступающей осени.

Зак постучал снова, на этот раз сильнее. Если дома никого не было, это означало, что он вернулся к тому, с чего начал, и зря заплатил за снятую комнату. Он повернулся и стал любоваться прекрасной панорамой. Находящийся за домом береговой утес, до которого было совсем недалеко, в этом месте оказался куда круче, имея в высоту футов тридцать или сорок. В другой стороне, на склоне, Зак увидел дорогу, по которой сегодня приехал, – она следовала изгибам долины до того самого места, где ныряла к морю. От восточного края маленькой парковки в сторону суши через пастбище шла тропка, которая пересекала дорогу, ведущую к «Дозору», и заканчивалась у деревни. Когда дверь с треском открылась, он как раз размышлял, почему тропка идет именно таким маршрутом, а не по краю обрыва.

На пороге стояла старуха. Ее лицо было бледным и морщинистым, в глазах читалась тревога. Седые волосы ниспадали густой волной. Вялые щеки глубоко запали. На спине торчал горб, из-за которого хозяйке дома пришлось наклонить голову слегка набок, чтобы взглянуть на Зака. Они посмотрели друг на друга, и она отступила на шаг, словно передумала и хотела захлопнуть дверь, однако все же замешкалась. В зеленовато-карих глазах старухи было сомнение.

– Здравствуйте… прошу извинить за беспокойство, – произнес Зак и замолчал, ожидая, не захочет ли женщина поздороваться в ответ, но она не открывала рта. У нее был широкий рот с тонкими губами, некогда изящные очертания которых еще, впрочем, угадывались. – Гм, меня зовут Зак Гилкрист, и мне сказали… то есть я надеялся, что смогу ненадолго отвлечь вас и кое о чем спросить. Если только это вас не сильно затруднит и вы ничем особым не заняты… – Молчание продолжалось, и Зак почувствовал усталость, он из последних сил изображал вежливую улыбку.

Налетевший ветерок приподнял пряди седых волос старой женщины и стал легонько шевелить их, как течение реки шевелит водную траву.

– Занята ли я? – произнесла она наконец, спокойно и тихо.

– Да, если вы сейчас заняты, я мог бы… вернуться в другое время? Вы не возражаете?

– Вернуться? – эхом отозвалась старуха, и тогда улыбка Зака окончательно сошла на нет, потому что он испугался, что из-за преклонного возраста у старухи в голове царит сумбур и она не способна понять смысл сказанного.

Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и приготовился уйти. Его охватило разочарование. Но тут хозяйка дома снова заговорила.

– О чем вы хотите со мной побеседовать? – произнесла она с дорсетским акцентом, таким сильным, что сказанное, казалось, гудело в ушах из-за специфической интонации, мешающей пониманию.