Полуночный рассвет - [5]

Когда я почувствовал легкую слабость и хотел уже спрятать камень обратно, я вспомнил одну важную деталь. А ведь этот аметист-кармилит я нашел в Иксмиле, вернее в его окрестностях. Может быть, это как-то связано с моим сном? Крепость обороняли роанские маги. По легенде, их предводитель, Денвел Аред, подорвал Иксмил вместе с собой и всеми оставшимися защитниками, когда имперские войска прорвали последнюю линию обороны. Не знаю, так ли это было на самом деле, с тех пор восемьсот лет прошло, но куски крепости действительно разбросало по огромной территории. Внутри одного из них я и обнаружил кармилит. Наверное, он был частью оборонительных систем или какой-то ловушки. Во времена Великой Войны эти кармилиты создавались десятками и сотнями тысяч, поэтому их до сих пор иногда находят.

Местность вокруг Иксмила, как и сама крепость, считается чуть ли не проклятой, о ней ходит много всяких слухов и страшилок. И пускай я всегда относился к ним скептически, но люди там действительно бесследно исчезают. Но это и неудивительно. Местность гористая, наполовину заросшая высоким кустарником, много крутых обрывов, дорог нет, только узкие, запутанные тропки. Кроме того, туда изредка забредают ядовитые асинайские твари, которые для простого человека очень опасны. Вполне обычных змей там тоже хватает.

Из-за неизвестных магических аномалий в окрестностях Иксмила не действуют заклинания для поиска или связи, а это, в свою очередь, привлекает людей, которые хотят от кого-то спрятаться. Именно поэтому, когда я сбежал из дома из-за огромного скандала, я направился туда, чтобы Элисса не нашла меня своей магией. Однако куда чаще туда сбегают преступники и маги, скрывающиеся от церкви. И вот они гораздо опаснее всего остального, вместе взятого. К счастью, за ту неделю, что я провел в окрестностях Иксмила, мне никто из них не встретился. Я видел только несколько змей, и один раз в кустах промелькнуло что-то похожее на виверну.

Ладно, подумаю об этом позже, когда поговорю с Элиссой. Я спрятал в тайник аметист и достал стилет в специальных ножнах. В нем ничего запретного не было, и в тайнике я его хранил просто чтобы он не попался на глаза родителям, если те заглянут в мою комнату. Ножны крепились на предплечье, так что стилет можно было достать из рукава. Оружие в академии формально запрещено, но никаких специальных проверок не устраивают, поэтому немало студентов таскают под одеждой какой-нибудь нож.

Я закрыл тайник и быстро переоделся в форму академии. Черные брюки, черный пиджак, белая рубашка. На пиджаке небольшой значок, на котором вышита птица и восходящее солнце — и это всё, что отличает эту форму от типичной одежды служащего. Почему-то в Эртразе цветная одежда считается уделом циркачей, актеров, асинаев и бедняков, которым не хватает денег на нормальные вещи. Те же, кто хоть немного «выбился в люди» ходят исключительно в черном, белом и сером. Поутру это создает особенно безрадостную картину.

На улице было еще прохладно, но восходящее солнце уже дарило немного тепла. Под его лучами даже серые стены каменных домов казались не такими унылыми, как обычно. Древние хаорцы основали город на плоской скале, поэтому растительности тут почти нет, за исключением нескольких маленьких парков на завезенной земле, а также окраин, которые спускаются в долину. Эртраз многие считают красивым, но эти люди наверняка не заходили дальше рынка и верхнего города. Те, кто живет тут постоянно, большую часть жизни видят лишь серые каменные стены, серую брусчатку дорог, серые ветряки на серых крышах и серые же бетонные столбы с черными проводами на них. В те дни, когда пасмурное небо становится такого же цвета, как и город, мне порой начинает казаться, что я разучился различать цвета.

Я вышел из узкой тупиковой улочки, на которой находился мой дом и оказался на широком проспекте. Человеческий поток струился в обе стороны, огибая лужи, оставшиеся после растаявших сугробов. По центру улицы, в потоке разнообразных повозок, пара лошадей тащила по рельсам небольшой вагончик конки, и я запрыгнул в него на ходу. Придется немного заплатить, но так чуть быстрее, да и меньше шанс, что забрызгает проезжающая мимо повозка. Женщина лет пятидесяти слегка растолкала засыпающих на ходу пассажиров и пробилась ко мне.

— Доброе утро, — поздоровался я, протягивая ей мелкую алюминиевую монетку.

— Доброе, — проворчала женщина, возвращая мне мятый билет и кучку медной мелочи. — Опять ты у меня деньги размениваешь.

Я лишь виновато улыбнулся в ответ. Не знаю, как её зовут, но я часто езжу на этом маршруте, и мы с кондуктором успели друг друга запомнить. Она постоянно ворчит, что у меня нет мелочи. Мне в день родители выдают всего два люмина, двумя монетами, и мне всё равно где-то приходится их разменивать, либо тут, либо в столовой, и на меня при этом всегда ворчат. Впрочем, иногда у меня что-то остается с предыдущего дня.

Немного проехавшись, я соскочил с вагона, чуть не угодив в лужу. Дальше мне было в другую сторону. До академии идти от этого места примерно десять минут, и я, как всегда, немного опаздывал. Я шёл в потоке таких же невыспавшихся и спешащих куда-то людей, и мысли о том, что впереди пять дней учебы, вгоняли меня в уныние. Чтобы немного отвлечься от них, я снова прокрутил в голове сон. Сейчас, когда воспоминания о нем поблекли, он перестал казаться мне таким уж необычным. Может, не стоит беспокоить Элиссу? Ну приснился мне Иксмил и всякие тени, но это еще совершенно ничего не значит. В конце концов, мне часто снятся странные кошмары. С другой стороны, это неплохой повод напроситься в гости. Я не виделся с бабушкой целых три дня! Можно, конечно, и без повода и даже без предупреждения, и она все равно мне будет рада, но как-то неудобно.