Полторы сосульки - [63]

— С группой? — Гуннар спрыгнул на пол, невидяще уставился в Линкины глаза. — Действительно, ребята. Как они ведут себя в группе?

— Мальчики, да в вас, кажется, просыпается любознательность? Я слышу вопросы…

Секунду в лаборатории стояла тишина. Смотрели не на Линку, смотрели на Ростика.

— Поздно уже. Рабочий день давно кончился. Энергию могут отключить! — слабо отбивался шеф. Уверенности не было в Роськином голосе.

— Мы мигом, Ростислав Сергеевич.

— В полчаса управимся.

— Ты даже мяч не успеешь разрядить!

— Ладно, — уступил Ростик. — И не говорите потом, что я зажимаю чужие идеи.

Лаборатория вмиг опустела. Психологи неслись по гулким коридорам, хлопали дверьми. Гуннар, чтобы не обегать здания, сиганул за окно. Через десять минут пол был уставлен эринниями в горшках, в бокалах, в пластиковых сетках на треногах, а одна торчала из незапаянной химической реторты. Багровые блики задрожали на полировке столов и в «маниных» экранах.

— Придется вас немножко пощекотать. — Ростик сдвинул столешницу, обнажил выносной пульт. — Магнитные искатели по вас плачут. Рентгеновская пушка по вас плачет. И пси-рецепторы тоже.

— А правда, что в третьем стационаре на Марсе эриннии подкараулили Голдуэна? — спросил Янис. — Подкараулили и уморили.

— Досужие выдумки стажеров, — возразил Эдик, пробуждая блок за блоком могучую «мамину» память. — У него отказала маска, он задохнулся, его занесло песком. Вокруг холмика за несколько часов выросли тысячи красных цветов… По цветам его и нашли: эриннии валялись безутешные.

— Погибли? — поинтересовалась Маргарита.

— Вроде нет. Когда Голдуэна откопали, пришли в себя.

Снесенные в помещение растения — низкие и высокие, пушистые и не очень — вслушивались, жалобно трепетали. И вдруг разом понурили головы, склонились в умоляющих позах.

— Они что, на голос реагируют? — удивился Ро-стик. — Накройте-ка вон ту, крайнюю, вакуумным колпаком!

Лина пошла меж цветов, стараясь обнять их все слегка расставленными руками. Вслед этому движению эриннии поднимали головы, тянулись уткнуться в ее ладони. Даже та, под колпаком.

— Видите, они хотят нам что-то сказать. — Девушка стиснула руки. — А вы их — пушкой!

— Я говорил, дрессированные! — выдохнул Эдик.

— Погоди, — отмахнулся Гуннар. — Мы же столько лет его искали…

— Кого?

— Пси-индикатор. Нутром чую, братцы: он, бродяга! Теперь мы любую эмоцию препарируем, так, шеф?

— По меньшей мере, имеем пример откровенной динамической реакции на настроение. Другими словами, функция «пси»…

— Вот вы уже и разобрались. — Лина грустно отступила к окну. — Новая «пси», новая «кси» — вам теперь надолго хватит. А если иссякнете… Кеша!

Нетопырь вздрогнул, расправил кожистые крылышки и спланировал Лине на голову.

— Ну, прическу мог бы и не портить! — Девушка одной рукой сняла нетопыря, другой поправила волосы.

— Когда ты успела его приручить? — попытался выяснить Ростик.

— Самый легкий вопрос для начальника сектора. Не бери в голову пустяков, заинька. Вот тебе объект исследований!

Она размахнулась и вышвырнула Кешку за окно.

Все эриннии, кроме одной, из их лаборатории, побелели и рухнули в красноватую пыль.

— Чего они? — Гуннар сломался пополам, чуть не воткнулся в цветочные горшки носом.

— Им не доложили, что Кешка умеет летать…

Это, кажется, сказал Янис, Ралль не был уверен. Опять подкатила боль, он поморщился, потер грудь. Сейчас произойдет что-то страшное. Он ждал, стиснув зубы. И все равно не заметил, когда это началось.

— Бред! — Ростик возмущенно фыркнул. — Я не побоюсь и более сильного слова: мура!

— Что в переводе с древнезулусского… — Янис вопросительно поднял бровь.

— …означает «реникса», — пояснил шеф. Отстранил заслоняющего экран Гуннара и подошел к «Резвой Мане».

— Браво, браво! — Маргарита бурно зааплодировала.

— Одобрение публики — не аргумент в научном споре, — возразил через плечо Эдик, манипулируя клавиатурой. — Сейчас высветим… Блеск!

На экран выплыло изображение Кешиного мозга, опутанного «сеткой Фауди». По ней, от узла к узлу, скакали огоньки, фиксируя зону двигательных центров. Эдик поколдовал еще чуть-чуть. Грохнул по пульту кулаком — машина всегда лучше понимает, ежели ее кулаком! — и приглашающе поклонился в сторону окна. В лабораторию, подчиненный чужой воле, как-то боком, неестественно взмахивая крыльями, влетел Кешка.

«Чудик! Снизь порог на сетке», — запоздало подсказал. Ралль. Мысль не додумалась: эриннии выпрямились, стряхнули пыль, удивленно развели листочками.

— Что и требовалось доказать! — Эдик победоносно развернулся вместе с креслом.

— Мура! — упрямо повторил Ростик. И спрятался от ропота сотрудников под «манин» шлем.

— Ну, я пошла, мальчики, — сказала Лина. — Доспорьте тут без меня.

— О чем? — Это, конечно, Маргарита с ее галантностью, как у того робота.

— Об эгоизме. Об аномалиях. О том, что один человек ничего не решает.

— Но все это первоисточники, Лина! — добродушно пробасил Эдик.

— Их тоже писали бородатые мальчики вроде вас. И наверное так же увлекались даджболом. А девочки рядом зря себе выдумывали сиреневые глаза.

Все как по команде взглянули на стол Иечки Стукман.

— Послушай, молодое дарование! — Ростик, загадочно улыбаясь, высунулся из-под шлема. — Бросай свою палеофренологию, переходи к нам. С такой головой мы тебя быстро остепеним.