Польский рассказ - [3]

Война, оккупация, концлагеря. Они стали для писателей точкой отсчета, критерием оценок, страшным опытом, потрясшим их человеческую сущность. События тех лет выступают как пробный камень, определяющий нравственные устои человека: выдержит ли он ответственный экзамен на звание человека, на звание поляка, или поддастся страху и отчаянию и скатится на дно трусости, подлости, предательства. Терпят крушение обывательские иллюзии о морали «нового порядка», которые питал герой рассказа Е. Путрамента «Святая пуля!» адвокат Букацкий. Неспособный к сопротивлению, он цепляется за свою жизнь, убеждая себя и окружающих, что он «ничего не сделал», надеясь на «справедливость» оккупантов. Но вскоре он будет извиваться на дне рва, засыпаемого трупами расстрелянных людей, и вымаливать у палача «святую» пулю — избавление от мук ожидания смерти. Только воля к сопротивлению, определенные идейные позиции и в конечном итоге осознанное участие личности в истории спасает человеческое достоинство, спасает от нравственной гибели, которая страшнее смерти, говорит своей новеллой Путрамент. Трусливым животным инстинктам Букацкого он противопоставляет решительность и мужество рабочего-путейца. И в рассказе Е. Богушевской «Дануся», точно передающем атмосферу гнета немецкой оккупации и борьбу народа с захватчиками, мещанской ограниченности пана Ягодзинского, дрожащего за свою шкуру, так же противопоставлен героизм девочки-патриотки.

В рассказе Путрамента дана «крайняя» ситуация, ситуация «решающего выбора». Изображение таких моментов в жизни героев присуще не только произведениям Путрамента, но и многим рассказам других польских писателей. (О своем пристрастии к показу исключительных, «наиболее драматических, даже трагических ситуаций» писал, например, А. Браун.) Они заставляют героя действовать в непривычных, неожиданных обстоятельствах, резко выявляющих черты его характера. Так, в ответственный, кризисный момент жизни рисует своего героя А. Браун в новелле «Был час выбора», доказывая на его примере, что свобода выбора не означает свободы от выбора, что человек несет ответственность за свои поступки, за свою судьбу.

Прием «исключительной ситуации» характерен не только для произведений военной темы. Он вообще присущ новелле и в разных вариантах встречается во многих современных польских рассказах, где на первый план выдвигаются события, имеющие важное значение для отношений и личной судьбы героев, или эпизоды, типичные для их жизни в целом, по которым читатель может восстановить полную ее картину.

Годы войны и оккупации навсегда оставили след в памяти польского народа. Они интересуют и тех, кто вырос в послевоенные годы. На материале военных лет писатели разных поколений ставят все новые проблемы, период войны и оккупации наполняется в литературе все новыми значениями. «Война, — размышлял об этом Л. Бартельский, — безжалостно как бы обнажала человека, обрекала его на величие или падение, она не признавала компромиссов, ибо не может быть компромисса со смертью… Отсюда в книгах о войне атмосфера постоянного напряжения чувств, сознание того, что каждая минута может быть последней. Этим я объясняю и интерес к проблемам войны со стороны писателей, которые, не зная ее по собственному опыту, захвачены ею почти так же, как и мое поколение».

В польской прозе о войне первых послевоенных лет преобладал трагический тон. В 60-е годы происходит новое оживление писательского интереса к войне. При этом угол зрения на минувшее несколько меняется. Сильнее, чем раньше, звучат в прозе о войне настроения исторического оптимизма, вера в победу и окончательное очищение мира от фашистской заразы, восхищение людьми, которые в годы неволи не пали духом и не прекратили сопротивления (прекрасный тому пример — рассказ «Немножко о господе боге, немножко о товарище Маевском» Р. Лисковацкого, представителя поколения, не участвовавшего в войне). Скорбь по поводу национальной трагедии дополняется политическим и социальным анализом событий. Показателен здесь рассказ Ю. Ленарта «Чудесный сентябрь».

Сентябрь 1939 года, страшные дни вторжения гитлеровской армии в Польшу. Тема для польской литературы не новая — достаточно вспомнить такие известные советскому читателю произведения, как «Сентябрь» Е. Путрамента, «Дни поражения» В. Жукровского или «Человек оттуда» Т. Голуя. И в рассказе Ленарта мы найдем многие исторические факты и детали тех дней, когда правящая польская клика бежала за границу, оставив народ безоружным перед немецкими танками, оставив в тюрьмах политзаключенных на расправу гестапо, когда разбитые воинские части истекали кровью, расставаясь с мифами буржуазной пропаганды о мощи польского оружия… Но у Ю. Ленарта это лишь необходимый исторический фон. В центре рассказа — образы польских коммунистов, подлинных патриотов своей страны, вырвавшихся из тюремных камер буржуазной Польши, чтобы бороться за свободу родины, за само ее существование. О значении этой темы в польской истории и литературе свидетельствует эпиграф к рассказу — строки из стихотворения выдающегося польского революционного поэта Вл. Броневского «Примкнуть штыки!». В этом стихотворении, написанном за четыре месяца до нападения Гитлера на Польшу, поэт выразил чувства патриота и революционера, не забывшего о горьком тюремном хлебе и неправедном суде в буржуазной Польше, но призывающего к защите родины, к мобилизации всех сил для отпора агрессору: