Польский крест советской контрразведки - [149]

11. Запретить ВОКСу (т. Аросеву) приглашение в СССР из-за границы отдельных лиц и делегаций без санкции ЦК ВКП(б).

12. Поручить комиссии в составе т.т. Ежова, Мануильского и Гая приступить немедленно к проверке и очистке аппаратов международных организаций на территории СССР (Профинтерн, МОПР и др.) от чуждых, шпионских и антисоветских элементов, закончив всю проверку в 2-х месячный срок.

13. Создать при Культпросветотделе ЦК ВКП(б) сектор для культурно-массовой работы среди политэмигрантов и иностранных рабочих, находящихся в СССР.

АПРФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 248. Л. 115–118. Копия. Машинопись.

Опубликовано: Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД.

Январь 1922 — декабрь 1936. М., 2003. С. 738–741.

* Постановление принято опросом членов Политбюро от 28.II.36 г.

** В тексте имеется машинописная помета о рассылке: «Т.т. Ежову, Ягода, Ворошилову, Урицкому (Разведупр), Фриновскому, Мануильскому — все; Стасовой — 1, 2, 4, 5, 12; Лозовскому — 2,4, Гаю — 4, 12, Литвинову — 9, Аросеву — 11, Стецкому — 13».

ПИСЬМО А.Х. Артузова наркому внутренних дел СССР Н.И. Ежову от 22 марта 1937 года

Дорогой Николай Иванович!

Вчера мне не удалось получить второй раз слово, чтобы ответить тов. Слуцкому. Сейчас только мне стало ясно, как он, этот самый ловкий и самый умный из вчерашних генералов т. Ягоды и самый первый, кто прямо намекнул на политическую нечестность своего вчерашнего бога, — тонко подал мои ошибки.

Вот уже три месяца я очень больно переживаю провал нашей польской работы, ночами думаю о его причинах и корнях, стыжусь, что в разведке дал себя обмануть полякам, которых бил, работая в контрразведке, глубоко понял, что должен быть недоволен мною и возмущен тов. СТАЛИН, который послал меня в Разведупр — исправлять работу. Особенно тяжело сознание, что я его подвел перед военными, ведь он надеялся, что я буду сталинским глазом в Р.У.

Пока еще я не знал, почему меня сняли с Разведупра, я написал ему письмо (если разрешите, представлю копию этого письма) — отчет о моей работе там; я думал, что военные товарищи меня выперли, пользуясь тем, что Вам, занятому троцкистами, не до меня. Безуспешно я пытался тогда попасть к Вам.

После разговора с т. Фриновским я понял, какое несчастье случилось в НКВД по польской работе, понял свою ответственность, считал, что моя собственная судьба и моя работа — мелочь по сравнению со случившейся бедой, что ЦК поступил со мной чрезвычайно бережливо.

Из разговора с Вами мне было горько только одно. В том, что Вы не ответили мне на мою просьбу помочь раскрыть польский узел, проглянуло законное недоверие: Артузов постарается смазать свою вину вместо действительной чекистской помощи — подумали Вы, вероятно.

Вы не знаете еще, конечно, что завета Дзержинского — не лгать, не прятать своей вины — я никогда не нарушал. Он приучил меня к тому, что при провалах ругать нужно только за то, что не доделано, скрыто работником. Как мудрый хирург — он скальпелем своего диалектического анализа разбирал провал, а работник, у которого случился провал, помогал ему, как ассистент, знающий обстоятельства и детали болезни. Ему не боялись работники рассказывать (как Ягоде) о провалах и не боялись также идти на производственный риск в работе, особенно в вербовках, зная, что распекать за неудачу его не будут.

Я надеюсь, что, узнав меня поближе, Вы будете мне верить, как верят мне все чекисты, которые меня знают.

Тов. Слуцкому я не могу не ответить, потому что он говорил как карьерист, а не как большевик:

1) действительно, на товарищеском ужине с чекистами т. СТАЛИН, поднимая тост за каждого из нас, — мне, в частности, в полушутливой форме сказал: «Ну, как, ваши источники (или как вы их называете) все вас дезинформируют?» Смутившись от неожиданности, я ответил, что постараюсь избежать дезинформации.

Подробнее т. Сталин не сказал. Я и т. Слуцкий действительно решили, что, видимо, замечание относится к польской работе, именно политической информации, так как сводки Илинича координально расходились и с взглядами НКИД и особенно с взглядами зав. БМИ т. Радека, утверждавшего, что Польша идет на искреннее сближение с СССР («поворот, а не маневр в сторону СССР» — тезис Радека).

Сводки Илинича утверждали, что готовится сближение Польши с Германией, а СССР поляки стараются убаюкать просоветским маневром.

Проанализировав нашу агентуру, я не нашел других источников, на которые мог бы намекать т. СТАЛИН, и поставил под сомнение источник Илинича, имея намерение разоблачить его перекрытием другими материалами.

Однако вскоре события показали, что наша официальная точка зрения на польскую политику (НКВД) оказалась неверной (т. Антонов-Овсеенко снят с поста посла в Польше), а позиция Радека напоминала позицию польского агента, трубящего на все лады о концепции, приготовленной в действительности в шпионских кабинетах поляков.

Информация агента Илинича полностью подтвердилась.

Когда т. СТАЛИН послал меня в Разведупр, он констатировал в разговоре со мной об источнике Илинича, о некоторых важных фактах он нас предупреждал заранее (польско-германский договор — подготовка 36 германских дивизий и др.).