Польские трупы - [77]

Варшавянин не слишком внимательно слушал бармена. Он вынул мобильник и стал набирать эсэмэс следующего содержания:

…

А Я В КРАКОВЕ КАК РАЗ СЕЙЧАС ВИЖУ ТВОЕГО ГЕРОЯ ДОЛБАНОГО МЭТРА ОПУХ РАСТОЛСТЕЛ ПОСЕДЕЛ

* * *

Честно говоря, почти все посетители и посетительницы посылали эсэмэски. Ряд голов, склоненных над телефонами. Это особое выражение лица. Сосредоточенность собаки, делающей кучу. Папуас, которому дали авторучку.

* * *

Первая порция закончилась, он подошел к бару, поставил на стол рюмку и улыбнулся бармену.

— Зачем же пачкать новую, в эту, пожалуйста. А начальство сегодня будет?

— Если придет, то будет, — усмехнулся бармен.

— Ты растолстел, мэтр, опух и поседел, — дыхнул «Ред Буллом» варшавянин.

Бармен вышел из-за стойки и встал рядом с ними. Приветливо улыбнулся.

— Проваливай, — предложил он варшавянину.

* * *

Варшавянин шел по улице Святого Иоанна. Шел расстроенный.

«Жаль, что я не работаю в культурном приложении к местной «Выборчей», я бы им задал перцу, — думал он. — Но я и так опишу это в своем блоге, предупрежу друзей. Никто туда не пойдет.

Обходите стороной «Офис» на Иоанна в Кракове оформление убогое как в зале ожидания на вокзале музон древний отстой обслуживание плохое единственное сомнительное развлечение этот долбанутый пьяный мэтр но он уже давно сдал поседел опух

* * *

Мэтр закрыл глаза. А когда открыл, она сидела напротив. Девчонка в большой разноцветной шапке. Хитрая мордашка. Вроде бы близорукая, но без очков. Из-под шапки торчала одна, покрашенная в какой-то ненормальный, нереальный цвет, прядь. Она разглядывала его с оскорбительным интересом. Он снова закрыл глаза.

* * *

— Ой, папик, не спи, — неожиданно сказала она глубоким бархатным голосом, как будто на каком-нибудь радио работала, вела ночные передачи на психологические темы.

— Ну, не спи, папик, ты же еще столько не выпил, чтобы спать… — сказал она этим своим неожиданным голосом.

— Извините, я вас не знаю, — возразил он.

— А я разве говорю, что ты меня знаешь?

Он поискал рукой сигареты, куртку. Хотел уйти.

— Эй, не уходи, папик, у меня к тебе дело…

* * *

За соседним столиком он заметил три веселые знакомые физиономии. Они многозначительно подняли свои бокалы с пивом.

— Извините, — сказал он, встал, вышел на улицу.

* * *

Но уже через минуту за его спиной раздался топоток. Он сразу же вспомнил другой топоток за спиной. Топоток много лет назад. Топоток, который стал началом короткой, бурной, нехорошей истории. Он прибавил шагу.

* * *

Тем временем бармен терпеливо объяснял другому клиенту:

— Да, тот, который только что вышел, это он. Несколько лет уже тут сидит. Они знакомы с хозяином, так что у него особый счет. Сидит тут, и иногда мне вот уже где, но больше всего осточертели расспросы о нем, хотя я так и так со следующего месяца уже тут не работаю, к черту, поеду в Непал… А он по пьяной лавочке когда-то выдумал себе, что у него тут офис, точно у какого-нибудь детектива из Лос-Анджелеса, это они с хозяином так придумали пару лет назад, чушь какая-то, поначалу даже вроде как криминальный интерьер здесь был, в газетах даже писали, но это все закончилось, все заполонила молодежь с «Ред Буллом», постоянный долбаный клаббинг, чилаут и неолингвизм. Только он с той поры и остался, сидит там, где всегда сидел, и ждет.

И пьет.

— А ведь опух, поседел и растолстел, а?.. — отозвался посетитель.

* * *

— Я и выпил-то всего двести грамм, время еще не пришло, а я шатаюсь, это черт знает что — шататься после двухсот грамм, будь здесь Доктор, он бы меня просто на смех поднял… — Мэтр шел по улице Святого Фомы, как раз поравнялся с баром «Дым». За спиной у него по-прежнему раздавался топоток, он не оборачивался, все еще надеясь, что это какой-то случайный топоток, какой-то посторонний топоток, какой-то совершенно безобидный топоток.

* * *

— Ну подожди, папик… — выпалила, слегка запыхавшись, девица. — Ну не убегай… Я же тебе сказала, что нам нужно поговорить…

— Я не убегаю. Я иду домой, — с достоинством заявил мэтр.

— Я тебе, папик, должна рассказать, это меня мучает, я не знаю, как быть, мне говорили, что есть такой чувак, то есть ты, папик, который в этом разбирается, а со вчерашнего дня стало еще хуже, я раньше хотела тебя найти, но как-то не удавалось, я записку оставила в «Офисе», что тебя ищу, но только сегодня нашла…

— Вы ужасно бессвязно говорите, — вежливо заметил он, одновременно нащупывая в кармане еще не прочитанную записку.

Когда-то у него была жена, которая говорила еще более бессвязно, но он уже от этого отвык.

— Мне говорили, папик, что ты интересовался историей Кароля Кота, правда?

— Я многими историями интересовался. Теперь у меня только своя история. Только она меня интересует. Я больше этим не занимаюсь.

— Ой, а все-таки ты, кажется, малость поддатый, папик. Малость запинаешься. Лучше бы, конечно, ты был совсем трезвым, но у меня уже нет времени.

Они остановились перед его домом. Он посмотрел на два своих темных окна. Глупо, не оставил свет включенным. Было бы приятно возвращаться домой, где горит свет, играет радио и крутится стиральная машина. Он взглянул на девчонку — не было никакого смысла тащить ее за собой наверх, совершенно никакого…